Корабль мертвецов

Глава XIV Случилось чудо. То есть в кои веки ничего не случилось

Тишь да гладь.

Я как-то раньше не особо задумывался, в чем смысл этого выражения. А вот теперь понял на собственном опыте. Следующие два дня прошли ошеломляюще, ненормально спокойно. На небе не появилось ни облачка, ветры дули исключительно мягкие и прохладные. Море простиралось на все четыре стороны, словно громадный кусок зеленого шелка. Сейчас море напоминало мне произведение болгарского дядьки по имени Христо, маминого любимого художника. Он всегда работал на открытом воздухе и заворачивал целые леса, здания и острова в блестящий шелк. Такое впечатление, что этот Христо всю Северную Атлантику превратил в один большой арт-объект.

«Большой банан» бодро бежал вперед. Наши желтые весла сами ворочались в уключинах. Парус сам по мере необходимости менял галс.

Когда я объявил команде, что мы плывем в Йорвик, Хафборн недовольно крякнул. Видимо, он знал что-то нехорошее об этом месте, но смолчал. Главное, корабль понимал, куда нам надо.

На второй день, уже после полудня, мы оказались на палубе с Мэллори Кин, которая пребывала в еще худшем расположении духа, чем обычно.

– До сих пор не могу понять, зачем Блитцу с Хэртом надо было уходить, – проворчала она.

У меня, если честно, есть подозрение, что Мэллори слегка запала на Блитцена. Но спросить у меня никогда не хватало духу. Каждый раз, когда Блитц объявлялся в Вальгалле, Мэллори внимательно изучала его безукоризненную бороду и идеальный наряд, а потом переводила взгляд на Хафборна Гундерсона, словно задаваясь вопросом: отчего ее бойфренд/экс-бойфренд/и-снова-бойфренд/экс-бойфренд выглядит не так элегантно.

– Ньёрд клялся, что иначе никак, – объяснил я, хотя сам только и делал, что беспокоился о Блитце и Хэрте. – Это выиграет нам время.

– Пфф. – Мэллори лениво помахала в сторону горизонта. – Ага, вот мы плывем и плывем. Твой дедуля мог бы нас зафутболить прямо туда. Хоть польза от него была бы.

Хафборн Гундерсон как раз проходил мимо со шваброй и ведром.

– От него-то польза есть, – пробубнил он. – Не то что от некоторых.

– Заткнись и работай! – прошипела Мэллори. – А тебя, Магнус, я, помнится, предупреждала: нельзя попасться к Локи на крючок. А ты что? Сам вызвался на перебранку! Ты такой же тупой, как и берсерк!

С этими словами она вскарабкалась на верхушку мачты – единственное уединенное место на драккаре – и уставилась волком на океан.

– Рыжая ирландская мегера, – пробормотал Хафборн, драя палубу. – Не обращай на нее внимания, Магнус.

Было бы здорово, если бы в плавании эти двое не ссорились из-за каждой ерунды. А Сэм не носилась бы со своим постом. А Алекс не учила бы ее сопротивляться власти Локи. Да и вообще было бы здорово никуда не плыть.

– А что у Мэллори за история с Локи? – спросил я. – Мэллори какая-то… – Тут я замялся, потому что никак не мог подобрать слово. Сама не своя? Взбешенная? Озверевшая?

Хафборн свел лопатки, и татуированные змеи на его спине зашевелились. Он задрал голову к мачте, точно раздумывая, какие бы слова подошли для Мэллори.

– Не мне об этом говорить. Но, скажем так: когда тебя обманом вовлекают во что-то, о чем ты после пожалеешь… В общем, Мэллори про такое знает не понаслышке. Она так погибла.

Когда я только попал в Вальгаллу, Хафборн дразнил Мэллори, что она, мол, пыталась обезвредить бомбу лицом. И это привело ее к смерти. Но она проявила достаточно храбрости, чтобы привлечь валькирию.

– Ты пойми, Магнус, – сказал Хафборн. – Мы с ней оба сейчас направляемся в те места, где когда-то погибли. Для тебя-то это по-другому. Ты жил в Бостоне, умер в Бостоне. Но ты умер совсем недавно, ты пока не видишь, как меняется твой мир. А мы? Мэллори совершенно не рвется в Ирландию, даже просто пройти мимо ее берегов. А я… Я не горю желанием возвращаться в Йорвик.

Я почувствовал укол совести:

– Прости, дружище. Ты там умер?

– Эх, ну не совсем, но рядом. Я с войском Ивара Бескостного[30] брал Йорвик. Мы разбили там лагерь. В те времена захудалый был городишко[31]. Главное, чтобы в реке не водились ватнавэттир. – Его передернуло. – Жуть.

Я понятия не имел, кто такие ватнавэттир, но раз Хафборн Гундерсон считал их жутью, то мне с ними не по пути.

В тот же вечер я побеседовал с Ти Джеем. Тот, стоя на носу, любовался волнами, попивал кофе и грыз галету. Что он нашел в этих галетах, ума не приложу. По-моему, это как крекер, только без соли и с цементом вместо муки.

– Привет! – окликнул я его.

– О, привет, Магнус, – отозвался он и протянул мне цементный крекер. – Хочешь?

– Не, спасибо. Зубы поберегу.

Он рассеянно кивнул, словно не услышал шутки.

С того самого времени, как я поведал команде о своей беседе с Ньёрдом, Ти Джей ходил притихший и отстраненный. И даже погруженный в себя, насколько это вообще возможно с Ти Джеем.

Он макнул кончик галеты в кофе и сказал:

– А мне всегда хотелось побывать в Англии. Только вот уж не думал, что это произойдет после смерти, да еще в походе, да еще на ярко-желтом драккаре.

– В Англии?