Корабль мертвецов

– Хорошо. Ореховая скорлупа подойдет.

– Ладно, допустим, я одолею Локи в перебранке, – сказал я, – и мы засадим его в орех и все такое… Тогда мы пожмем руки его матросам, поблагодарим за интересную игру и отправимся по домам, да?

– Это вряд ли, – фыркнула великанша. – Перемирие закончится, как только закончится поединок. Потом, так или иначе, команда Нагльфара убьет вас.

– Ну, раз так, – сказал Хафборн, – почему бы вам не отправиться с нами, Скади? Нам бы пригодился лучник в отряде.

Скади расхохоталась:

– А он умеет насмешить!

– Только его шуточки быстро приедаются, – проворчала Мэллори.

Великанша встала из-за стола:

– Эту ночь вы проведете в моем замке, маленькие смертные. Спите спокойно – в Жилище Шума вам нечего бояться. Но утром… – она показала рукой на белую бездну за окнами, – отправляйтесь прочь. Меньше всего я хочу тешить Ньёрда надеждой, балуя его внука.

Глава XXXIX Я становлюсь красноречивым, как… в общем, как очень красноречивый человек

Невзирая на слова Скади, мне не спалось.

Холод и постоянные раскаты грома как-то не убаюкивали. Как и мысли о том, что завтра Скади, видимо, смажет нам лыжи и даст пинка.

Кроме того, я все время думал об Алекс Фьерро. Ну, так, немножко думал. Алекс – настоящая стихия, прямо как зимняя гроза. Бушует, где ей вздумается, а разница температур и воздушные течения, которые ею управляют, для меня загадка. Она ворвалась в мою жизнь и все в ней перевернула, напористо, но в то же время мягко и сдержанно, под прикрытием снежной завесы. Я не понимал, почему она поступает так или иначе. Она просто творит, что хочет. По крайней мере, так мне кажется.

Я долго лежал, глядя в потолок. Наконец встал, умылся над тазиком водой из кувшина и переоделся в новые шерстяные одежды – серые с белым, цвета снега и льда. Рунный кулон холодной тяжестью висел у меня на шее – похоже, Джек решил подремать. Я собрал свои скудные пожитки и побрел по коридорам Жилища Шума, надеясь, что меня не прибьет с перепугу какой-нибудь слуга и не прикончит шальная стрела.

В главном зале я застал Самиру – она молилась. Джек сонно и раздраженно прогудел мне в ключицу, что сейчас четыре часа ночи по нифльхеймскому времени.

Сэм постелила молитвенный коврик так, чтобы стоять на коленях лицом к большим окнам. Наверное, подумал я, удобно смотреть на эту белизну, медитируя на тему о боге и всем таком прочем. Я стал ждать, когда Сэм закончит. Я уже успел немного выучить ее ритуал. Короткая пауза в конце – миг тишины и умиротворения, который даже зимний гром не посмел нарушить, – и Сэм обернулась ко мне.

– Доброе утро, – улыбнулась она.

– Эй! Как рано ты встала! – сказал я и тут же понял, что ляпнул глупость.

Мусульманин, который старается делать все, как предписано, никогда не спит допоздна, ведь ему надо помолиться до рассвета. В присутствии Сэм я стал обращать больше внимания на то, когда светает и темнеет, даже если нас заносило в другие миры.

– Я недолго спала. Подумала, что не помешает поесть впрок. – Она похлопала себя по животу.

– А как ты понимаешь, что пришло время молитвы? Или в какой стороне Мекка?

– Да просто стараюсь угадать. Так тоже можно. Главное ведь намерение.

Вот бы то же самое можно было сказать о том, что мне предстоит! Прихожу я, значит, к Локи, а он мне: «Эй, Магнус, в перебранке ты полный ноль, но ты же старался, а намерение – это главное, так что ты победил!»

– Эй! – Голос Самиры вернул меня к реальности. – Ты справишься.

– Ты удивительно спокойна, – заметил я. – При том, что… ну, сама знаешь, что сегодня за день.

Сэм поправила хиджаб; он по-прежнему оставался белым под цвет ее одежд.

– Это была двадцать седьмая ночь Рамадана. Считается, что это Ночь Могущества.

Я помолчал, ожидая продолжения, потом спросил:

– Это когда заряжаешься энергией по самое не могу?

Она рассмеялась:

– Вроде того. В эту ночь пророку Мухаммеду было ниспослано первое откровение, ему явился архангел Джибраил. Никто точно не знает, которая эта ночь, но это самая священная ночь в году…

– Погоди, это ваша самая священная ночь, и вы не знаете, когда она?

Сэм пожала плечами:

– Большинство считают, что это двадцать седьмая ночь Рамадана, но точно известно только, что это одна из последних его десяти ночей. Когда не знаешь, это заставляет больше стараться. Но сегодня я просто почувствовала, что это та самая ночь. Я не спала, молилась и думала, и у меня появилось чувство… как будто я получила подтверждение. Как будто и правда есть нечто большее, чем все это – Локи, Рагнарок, корабль мертвецов. Мой отец имеет власть надо мной, потому что он мой отец. Но он не высшая сила во Вселенной. Аллаху акбар.

Эта ритуальная фраза была мне знакома, но я ни разу не слышал ее от Самиры. Честно говоря, мне будто под дых врезали – ведь в новостях все время рассказывают, как террористы с этими словами взрывают людей и творят прочие ужасы.