Корабль Иштар

- Но многие, наверное, думали о тебе, - ответил он сурово. - А яд, пусть даже быстрый и сладкий, все равно причиняет боль. Я - бог, но я знаю это!

Наступило молчание, потом жрец коротко спросил:

- Как ты ждала меня?

- Я подливала масло в лампы, - ответила она, - я приносила лепешки и ставила на стол вино для тебя. Я была твоей служанкой.

- Многие женщины делали то же самое для простых смертных, дочь короля, - ответил жрец, - но я - бог!

- Я- самая прекрасная, - тихо сказала она. - Принцы и короли пылали страстью ко мне. Смотри, о Великий!

Радужные вспышки молний ласкали серебристые очертания ее тела, скрытого лишь облаком распущенных золотых волос.

Жрец весь подался вперед. Ужаснувшись при мысли о том, что эту красоту будет держать в руках другой, Кентон рванулся к обманщику, но на полпути остановился: понимание, даже сострадание к жрецу удержали его.

Перед ним была обнаженная человеческая душа, и Кентон понял, что, окажись он на месте жреца, он бы чувствовал то же.

- Нет! - воскликнул жрец Бела, срывая золотой шлем своего бога, отбрасывая меч, расстегивая его плащ…

- Нет! Ни одного поцелуя Белу! Ни одного удара сердца для Бела! Что, думаешь, я буду помогать Белу? Нет! Ты будешь целовать человека - меня! Человеческое сердце будет биться рядом с твоим - кос сердце! Я, я - а не бог - буду владеть тобой!

Схватив Шаран, он прижал к ее рту свои горячие губы.

Кентон был уже рядом.

Обхватив рукой подбородок жреца, он рванул его голову назад. Хрустнула кость. На Кентона смотрели выпученные глаза жреца, его руки отпустили Шаран, он попытался ударить Кентона, вырваться из его цепкой хватки, но неожиданно перестал сопротивляться, и выражение слепой ярости на его лице сменилось ужасом. Он увидел лицо Кентона - свое собственное лицо!

Его собственное лицо смотрело на него, угрожая смертью!

Бог, которого он предал, которому бросил вызов, отомстил ему! Кентон так ясно понимал его мысли, как будто они были высказаны вслух. Чуть приподняв жреца, он размахнулся и швырнул его о стену. Раздался удар, тело упало и забилось в судорогах.

Дрожащими руками подобрав свои одежды, Шаран, сжавшись, сидела на краю ложа. Глаза ее жадно смотрели на Кентона, в них появилась растерянность, смущение, и он почувствовал, что где-то глубоко в ее сознании начинает просыпаться воля, опутанная паутиной грез.

Любовь и жалость к Шаран переполняли душу Кентона, но в этом чувстве не было страсти; в данный момент она была для него всего лишь ребенком, растерянным, испуганным, покинутым.

- Шаран! - прошептал Кентон, обнимая ее. - Шаран, любимая! Любимая, проснись!

Он целовал ее холодные губы, испуганные глаза.

- Кентон! - проговорила она. - Кентон! Да… я помню… ты был моим господином… давно… так давно! - она говорила так тихо, что Кентон едва мог расслышать.

- Проснись, Шаран! - воскликнул он и опять прижался к ней губами. И ее теплые губы ответили!

- Кентон! - прошептала она. - Мой дорогой повелитель!

Она откинулась назад и крепко сжала пальцами его руки; в ее глазах рассеивалась пелена грез, - так с появлением солнца рассеиваются грозовые тучи, Дымка сна рассеивалась и опять сгущалась в ее глазах, вновь рассеивалась и превращалась в легкое тающее облачко.

- Любимый! - воскликнула Шаран, наконец-то освободившись от своих грез, обвивая шею Кентона и прижимаясь к его щеке горячими губами. - Любимый мой! Кентон!

- Шаран! Шаран! - шептал он, все глубже погружаясь в облако ее волос, целуя ее лицо, шею, грудь.

- Где же ты был, Кентон? - спросила она, всхлипывая. - Что они сделали со мной? Где корабль? И где мы теперь? Но это все равно, ведь ты рядом!

- Шаран, Шаран! Любимая! - прижавшись к ней губами, Кентон ничего больше не мог произнести.

Сильные руки сдавили ему горло, у него перехватило дыхание. Кентон увидел перед собой обезумевший взгляд жреца Бела. Думая, что жрец уже мертв, он ошибся.

Оттолкнув его ногой, Кентон попытался встать. Жрец упал, увлекая Кентона за собой. Его хватка немного ослабла, и Кентон сумел разжать душившие его пальцы. Змеей жрец скользнул вниз, отбросил Кентона и вскочил на ноги. Столь же быстро вскочил и Кентон. Он не успел вынуть меч; жрец опять напал на него, одной рукой зажав правую руку Кентона, а другой потянувшись к его горлу, одновременно удерживая локтем его левую руку.

Откуда-то снизу, заглушая биение крови в ушах, до Кентона донеслись другие звуки, наполненные призывом и угрозой, как будто стучало встревоженное и разгневанное сердце самого бога!

Далеко внизу эти же звуки слышал Гиги, поднимаясь по веревке с наружной стороны лестницы; с бешеной скоростью он взбирался вверх, а за ним так же быстро поднимались Зубран и викинг.

- Осторожнее! - тихо предупредил Сигурд, увлекая друзей к самому краю стены. - Молитесь Тору, чтобы часовые ничего не услышали! Идем быстрее!

Прижимаясь к стене, они обогнули серебряную террасу Сина, Лунного Бога. Молнии сверкать перестали, но дождь лил сплошной стеной. Выл ветер. Лестница превратилась в бушующий поток глубиной почти по колено. Непроглядная тьма окутала все вокруг.