Корабль идет дальше

— Спасибо, Петя! Ты меня здорово выручил, — с чувством произнес я. — Спасибо.

— Значит, можно считать вопрос с вашим отходом решенным? — переспросил начальник штаба. — Ну, прекрасно. Что у вас ко мне, Петр Никифорович?

Через четверть часа мы с Петей вышли из штаба. Его ожидал роскошный мотобот.

— Ладно, — сказал на прощанье Швецов. — Сниматься будем через четыре часа. Успеешь?

Я заверил его, что у нас все готово.

Пока Игорь Есипович и четыре матроса с трудом выгребали на нашей тяжелой шлюпке, я думал, что мне опять здорово повезло. Получить ледокол в сопровождение в Арктике! Это что-нибудь да значит! И получить его просто так, по закону дружбы, бесплатно… Я всегда считал Петра прекрасным парнем.

Когда я рассказал на «Менделееве» о результатах посещения штаба проводки, на судне началось ликование. Все понимали, что теперь нам лед не страшен. Я ходил гордый, всем своим видом показывая, что старая русская пословица: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» — полностью оправдалась, и вообще у меня друзья — во!

К назначенному сроку у нас уже подняли пар на марку, я прохаживался по мостику, рулевой стоял у штурвала. Вот «Муромец» сильно задымил, мы заметили, как из якорных клюзов льются потоки воды и слышатся отдельные удары в рынду. Снимается!

Скоро мы уже миновали приемный буй. Впереди надежно покачивался низкий корпус ледокола, густо дымила труба.

— Замечательный парень ваш приятель, капитан «Муромца», — одобрительно сказал Бондарь. — Какую услугу нам оказал. Другой бы плюнул. Что, мол, с этим тихоходом возиться!

— У меня все такие!

Я прекрасно понимал Володю. Идти за ледоколом, у которого на мостике все электронавигационные приборы и ты всегда имеешь возможность проверить свое местоположение, — крайне приятно. Покинув мостик в самом благодушном настроении, я пришел к выводу, что именно сейчас капитан может спокойно отдохнуть, прилег на диван и задремал. Разбудил меня свисток в переговорную трубку и просьба второго помощника подняться наверх.

— Ну, что случилось? — спросил я Володю.

— Посмотрите, где «Илюша». Не успели вы уйти, он как врезал полный и был таков. Смотрите.

Далеко впереди дымил ледокол. До него было не менее шести миль, и он продолжал уходить от нас.

— Сейчас мы его приостановим, шалунишку, — сказал я и отправился в радиорубку. — Вызовите «Илью Муромца», пожалуйста.

— Ледокол слушает, товарищ капитан, — кивнул головой радист и застучал ключом.

— Капитана ледокола к аппарату, — попросил я, надевая наушники и беря в руки микрофон радиотелефона.

Через минуту в наушниках послышался громкий голос Швецова:

— Капитан «Ильи Муромца» у аппарата. Слушаю.

— Что же это ты, Петюнчик, так пришпорил? Мы за тобой не успеваем. Хе-хе, — игриво сказал я. — Сбавь оборотиков. Наверное, твой штурман забыл про нас?

— Понимаешь, какое дело… Не могу я так медленно идти. Механик сказал мне, что у нас до Тикси топлива не хватит, если так пойдем. Ты уж давай следуй самостоятельно. Понял? Прием.

— По закону морской дружбы, так сказать. Понял. Прием.

— Ну, извини. Будь здоров.

— Будь здоров, не кашляй. Спасибо за помощь! — пробурчал я и в сердцах бросил трубку. — Обеспечил, называется.

— Ну, что он сказал? — спросил меня Володя Бондарь, когда я вернулся на мостик. — Сбавит оборотов?

— Не сбавит. Сами пойдем.

— Чего это он вдруг? Сначала обещал, а теперь не хочет?

— А черт его знает, — проворчал я. — Боится, что топлива не хватит…

— Не имей сто рублей, но не имей и таких друзей, — перефразировал Бондарь пословицу. — А я-то думал, что он настоящий парень. Не надо было обещать, правда?

Я ничего ему не ответил. Возможно, Петру действительно не хватает топлива? В конце концов, бог с ним. Нет худа без добра. Так бы ждал «Якутию», у нее ремонт неизвестно когда кончится, потеря времени, ледовая может за двое суток настолько измениться, что и вовсе не пройдешь…

Ладно, пойдем сами. Благо погода стоит отличная. Тихая, ясная. Проштрафившиеся в Архангельске кочегары после неприятной беседы с капитаном шуруют как черти, то ли надеются примерным поведением и высоким паром все-таки заслужить премию, то ли по-настоящему раскаялись, поэтому «Менделеев» выжимает максимальную скорость и ползет парадным ходом в семь узлов.

По пути все время попадаются каменистые острова. Не успеет скрыться один, сейчас же вылезает другой. Идти не скучно. Льда не видно нигде. Только на горизонте, далеко слева, на небе блестят белые пятна. Это отражается лед. Но нам туда забираться не нужно. Может, пройдем по чистой воде? Чего не бывает в жизни! Вдруг повезет. За эти четыре дня, что мы пойдем до пролива Вилькицкого, лед отожмет, и «Менделеев» прошмыгнет мимо мыса Челюскина, прогудит ему приветствие и окажется в море Лаптевых. И такое случается…

На мостик приходит стармех. Вид у него озабоченный.

— Надо машину остановить минут на десять-пятнадцать, — говорит он. — Можно?

— А что случилось? — спрашиваю я. — Что-нибудь серьезное?

— Да нет. За четверть часа справимся.

— Останавливайте.