Корабль дураков; Избранное

И воду вылил ту, что в нем,

Всю на себя, и весь промок.

Уж тут сдержаться он не мог!

Пошел ругаться, что есть сил,

И оземь свой кувшин разбил,

И, гнев не в силах удержать,

Осколки принялся топтать…

Крушил их вдребезги старик

И вдруг задумался на миг:

«Да ведь всему виной я сам!

Нетерпелив я и упрям!

При нетерпении моем

С кувшином глиняным вдвоем

Я не ужился. Невдомек,

Как жить в монастыре я мог

С монахами. Моя вина

Теперь мне самому видна.

Ведь мне вредит не кто иной,

Как только нрав упрямый мой.

А если мне и впрямь нужна

Для размышлений тишина,

Я буду более терпим.

Отныне странностям своим

Не буду следовать ни в чем.

Свой день заполню я трудом,

И тем я людям долг отдам.

Я в монастырь вернусь, и там

Теперь я буду терпелив.

Свой вздорный норов укротив,

Жить с братьями я буду рад».

На третий день оставил брат

Лесную келью. Возвратился

В свой монастырь, там поселился,

И в нем монашеское пенье

Не вызывало раздраженье,

Теперь он был доволен всем,

Так что исправился совсем.

Вот так-то и пришел покой

К нему и к братии другой.

И шванку тут конец. Итак,

Теперь увидеть может всяк,

Мужчины, женщины и дети,

Что недовольный всем на свете,

Все в этом мире обругав,

Коль у него строптивый нрав

И злой язык, имеет свойство

Себе доставить беспокойство,

И, хоть весь мир им обличен,

Но видят все, что стоит он.

Коль хочет он найти покой,

Стыдился б вздорности такой,

Умел бы укрощать строптивость

И даже соблюдать учтивость.

С собой не сможешь совладать,

Так будешь мучиться опять.

Не будем о делах другого

Мы говорить худого слова,

И, коль не будет суд поспешен,

Скорей он скажет: «Сам я грешен!

Теперь я понял, что напрасно

Себя терзаю ежечасно,

И сам же десять раз на дню

Напрасно вред себе чиню.

А люди в этом невиновны».

В том, что, когда дела греховны,

Рассудок лишь один спасет

И от греха, и от невзгод,

И от напрасного волненья,

У Ганса Сакса нет сомненья.

СОБАЧИЙ ХВОСТ

224

С друзьями как-то поздним часом

Я сел за ужин. Рыбой, мясом

И дичью стол уставлен был,

И каждый вдоволь ел и пил.

Закончивши обильный ужин,

Решили все, что отдых нужен,

И разошлись из-за стола.

Беседа прервана была.

Пока гуляли гости, в зале

Столы еще раз накрывали.

Хозяин вновь позвал гостей

Вина отведать и сластей.

Сперва текла беседа чинно,

Но вскоре сладости и вина,

Развеселив мужчин и дам,

Придали смелость языкам;

Заговорили все свободней…

Поднялся спор: кто благородней,

Пол женский или пол мужской?

Тут с речью выступил такой

Один мужчина: «Всякий знает —

Жена хозяйством заправляет;

Но я напомню господам,

Что первым создан был Адам,225

И сделал бог его единым

Над женщиною господином.

Все подтвердят мои слова:

Мужчина в доме — голова!»

Тут одна женщина сказала:

«Мы знаем все, что бог сначала

Адама создал. Но рассказ

О том лишь выгоден для нас:

Ведь создал бог его из глины!

Недаром так грубы мужчины,

Нет спору, то не их вина;

Их голос груб, рука грузна,

Они громоздки, неуклюжи

И непонятливы к тому же.

Для Евы же всевышний бог

Ребро Адама приберег;

Мы род ведем от кости белой,

И белоснежно наше тело,

Наш голос нежен, мы стройны,

Красивы, ладно сложены,

Быстры в труде, легки в походке,

Со всеми ласковы и кротки

И, хоть мужчина — господин,

Мы превосходим вас, мужчин!

Недаром нам хвалы за это

Поют известные поэты;

Их песни испокон веков

Возносят нас до облаков!»

Другой ответил ей лукаво:

«Да, в этом вы, пожалуй, правы.

И в самом деле женский пол

Начало от ребра повел;

Вот потому-то, нам на диво,

Вы так шумливы и болтливы,

И хоть язык ваш без костей,

А словно кость стучит, ей-ей,

Не отдыхая ни минутки!»

Все гости рассмеялись шутке.

Тут молвил третий: «Ну, а я

Хочу вам возразить, друзья.

О том, как Ева появилась,

Совсем иное говорилось.

Вот что мне рассказал один

В Талмуде226 сведущий раввин:227

Когда господь, взяв в руки глину,

Впервые вылепил мужчину,

Сказал он: «А теперь начну

Я делать для него жену».

В Адама нож вонзив глубоко

И вытащив ребро из бока,

Заделал он дыру землей.

Ребро же положил с собой

Пока что рядом, наготове.

Но вдруг случайно брызги крови

Увидев на руках своих,

Господь задумал вымыть их.

Чтоб не запачкать кровью Еву…

И тут случись, к господню гневу,

Так, что бежавший мимо пес

Ребро Адамово унес!

Бог, о творении радея,

Пустился догонять злодея,

И, только он его настиг, —

Был хвост отрублен в тот же миг!

Так повелись, коль то не враки,

Короткохвостые собаки,

А из хвоста сотворена

Была Адамова жена.

Теперь, пожалуй, станет ясно

Для всех, откуда пол прекрасный,

Имея ум и красоту,

Черты, собачьему хвосту

Присущие, имеет тоже.

Все жены на собак похожи:

Когда от мужа ждет жена

Подарка ценного, она

Его умасливает всяко.

Так пред хозяином собака,

Чуть он ей мясо посулит,

Хвостом виляет и юлит.

Коль встретит вас жена умильно,

Накормит вкусно и обильно

И ласково поговорит,

То знайте: женин добрый вид

Вам дорогонько обойдется

И ваш карман порастрясется.

А нет — такой поднимет лай,

Что хоть из дому убегай;

Начнет на вас рычать, бросаться,

Ну только-только не кусаться…

И наконец скажу я так:

Роднит и женщин и собак

То, чем одни они страдают:

Их вечно блохи заедают.

Всегда у женщин из-за блох

Шумиха и переполох;

Собаки давят их зубами,

А жены — острыми ногтями.

Причина, господа, проста:

Все от собачьего хвоста!