Корабельный плотник

Джилл не придал значение словам служанки. Куда и с кем она уедет? Ей вот-вот исполнится тридцать, да и красавицей никак не назовёшь. Скорее наоборот. С жиденькими, точно грязные сосульки, всегда неприбранными волосами, какая-то костлявая и неказистая. В добавок к своей неприглядной внешности ленивая и выпивошка. А рассказывала, что из приличной семьи. И всё же Джилл решил, что как бы там ни было, но без ещё одной помощницы не обойтись. В гостинице при трактире имелись четыре комнаты, не считая чуланной, все были заняты постояльцами, за которыми надо убирать, ещё кормить их и приходящих в трактир посетителей. Работы много. Особенно в эту непогоду, которая установилась в Окленде. И ещё этот новый постоялец добавил забот и переживаний.

Всё утро Джилл прислушивался к происходящему за дверью комнаты старого моряка. Заходить к нему не хотелось. Джилл боялся, что эта трухлявая развалина умрёт, уж очень плох был накануне. Трактирщик, как и все нормальные люди, не любил мертвецов, хотя много их пришлось повидать. А этот ещё может оказаться заразным. Но, судя по кашлю и тяжёлым вздохам, которые раздавались из комнаты, старый моряк был жив.

Хождение Джилла вокруг чуланчика не осталось незамеченным. В соседней комнате жила супружеская чета – престарелый нотариус господин Исаак с моложавой супругой госпожой Лиорой. Нотариус ревновал к жене и стал беспокоиться, почему трактирщик постоянно толчётся рядом с их комнатой, так что Джиллу даже пришлось с ним объясняться.

День прошёл как обычно. «Гробовщика» никто не навещал, что неудивительно. Матросы просто так сказали, что проведают его, а на самом деле хотели просто поскорее избавиться от больного. Кому он нужен? По всей видимости, капитан корабля, на котором служил «гробовщик», из-за боязни эпидемии не захотел дальше держать его у себя, вот и поручил матросам выкинуть куда-нибудь. Хорошо, что те хоть принесли в гостиницу, а то просто сбросили бы в канаву. Сколько раз Джилл видел подобное, когда служил коком на корабле. Пока ты сильный и здоровый, любой капитан хочет заполучить тебя на корабль, но стоит заболеть или состариться, как оказываешься за бортом. И никто не поможет и не проявит сочувствия. Морская профессия любит крепких людей.

– По крайней мере, этого не выбросили в мешке на корм рыбам. Свою последнюю обитель найдёт в земле, – подумал Джилл.

Во время обеда ему стала помогать Джинти. Не прошло полдня, как пришла в себя. Злая и неразговорчивая, перемывала грязную посуду. Хорошо, что её дружки не объявлялись. Уже ближе к вечеру трактирщик попросил её справиться о состоянии старого моряка. Джинти усмехнулась, но возражать не посмела и так накануне отличилась. Зачем лишний раз злить хозяина?

– Будь осторожней с ним, Джин. Скорее всего, у него лихорадка, – предупредил он служанку.

– Не беспокойся! Моряк бывалый, не такой трухлявый, как кажется с первого взгляда, просто его здорово прихватило. Такое со всеми случается, – заключила она, выйдя из чуланной комнаты, – Больного лучше покормить, а то он, чего доброго, и в самом деле, отдаст концы. По-моему, у моряка не лихорадка, а эпилепсия.

– Ты откуда знаешь такие болезни? – удивился Джилл.

– Я многое знаю, что тебе знать не дано, – в своей резкой манере ответила Джинти.

– Тогда принеси этому горячий бульон с хлебом, – распорядился Джилл.

– Ему поможет крепкий ром, а не бульон, – предположила служанка, – и побольше. И мне, пока я сама не подцепила какую-нибудь мерзость от таких твоих постояльцев.

– Я вижу, как тебе выпивка помогает. Любого матроса перепьёшь, – Джилл швырнул в сторону полотенце, – а на счет подцепить, ты подумай насчет своего дружка. Как бы он тебя чем-нибудь не наградил.

– Это не твоё дело, с кем мне водить дружбу, – не унималась дерзкая служанка.

– Джин, может хватит? – и, раздосадованный её поведением, Джилл отправился готовить ужин.

3.

Этот и последующий день Джинти время от времени заглядывала в чуланную комнатку и интересовалась здоровьем нового постояльца. Хоть какую-то пользу приносила. Старый моряк кряхтел и кашлял уже не так сильно, так что можно было за него не переживать. На четвертый день после своего появления в трактире он неожиданно вышел из своей комнаты. Случилось это как раз к обеду. Выглядел моряк по-прежнему не лучшим образом, но всё же не столь безнадёжно. Уж точно лучше, чем, когда его приволокли в трактир. Во всяком случае, стоял на ногах, и, хотя и с трудом, но мог самостоятельно передвигаться.