Копия

— Добрый день, офицер. Меня зовут Джеффри Родман. Я личный адвокат миссис Олсон. Рядом со мной её лечащий врач мистер Рональд Рединг, — он подошел к столу и положил папку с бумагами. — Здесь все требуемые документы, а также постановление федерального прокурора Северного округа штата Нью-Йорк о переводе моей подопечной в Сиракьюс. Прошу Вас ознакомиться.

Джеффри повернулся к Джессике, и она уже не смогла сдержаться. Накопившаяся влага в глазах вышла из берегов и ведомая огромными каплями устремилась вниз по лицу солёным потоком. Доктор Рединг, стоявший всё это время у двери, метнулся к ней и, взяв её за кисть, присел рядом на корточки. Мраморный цвет холодной влажной кожи не говорил ничего хорошего.

— Я извиняюсь, джентльмены, но моей пациентки срочно требуется госпитализация. У неё шок, вызванный нервно — кинетическими расстройствами. Последствия могут быть необратимыми. Ей требуется срочное медицинское вмешательство. Я вызываю неотложку.

Ни слова возражений не прозвучало от офицера, который ещё раз повертел в руке постановление прокурора. «Так будет даже лучше, пусть занимаются этим делом федералы», — складывая бумаги обратно в папку, подумал он, произнеся вслух:

— Сейчас я выдам сопровождение.

Джеффри Родман не зря слыл человеком решающим, если не все, то подавляющее большинство проблем. Уже вечером Джессика лежала в больничной палате родного Сиракьюс под охраной одного полицейского, который, сидя на неудобном стуле у входной двери в коридоре с небольшим успехом боролся со сном. Она уже отошла от действий снотворного и не верила своим глазам. Рядом с кроватью сидела Линда, держа её руку в своих ладонях, а за спиной дочки молчаливо стояла Мэри Холт, в чьём взгляде читалось нескрываемое восхищение и уважение.

— Мамочка, спасибо. Я всё знаю. Ты сделала это ради меня. Я люблю тебя и буду с тобой до конца, — положив голову на грудь, сквозь слёзы прошептала она. — Мистер Родман сказал, что ты останешься здесь, и тебя никуда не заберут. Каждый день, слышишь, мама, каждый день я буду здесь с утра до вечера.

В палату вошёл доктор Рединг и голосом, не терпящем никаких возражений, но с чувством понимания, прямо с порога произнёс:

— Завтра будет много времени поговорить, а сейчас необходим покой. Разрешите мне заняться своими обязанностями.

На следующее утро, только успев вымыть лицо, Джессика с удивлением смотрела, как под руководством адвоката в палату внесли просто огромный букет желтых лилий и несколько ваз. Курьер из цветочного магазина со знанием дела начал расставлять доставку, и помещение вскоре наполнилось густым бальзамическим ароматом.

— Это мои любимые. Большое спасибо. Откуда ты узнал?

— Предельно просто. Линда вчера сказала, когда вышла от тебя, — он улыбнулся и через небольшую паузу, добавил. — Это всё от него.

— У них получилось?

— Да, не знаю точно, но мне кажется, они уже очень далеко. Кстати, я позвонил Билли Сандерсу и сказал, что ты здесь.

— Хорошо, я его тоже хочу очень увидеть.

Ей оставалось, как ответил доктор Рединг на немой вопрос Джеффри, беседуя в его кабинете, не более трёх месяцев, да и сама Джессика чувствовала, что находиться в этом мире осталось совсем немного. Каждый день она была окружена родными людьми, и этого хватало с лихвой. Адвокат Родман лишил «приятной» процедуры допроса, ссылаясь на тяжелое состояние подзащитной и время разделилось на две части. Первая, как дни после Рождества, постоянно немного удлинялась. Это был сон (количество наркотических препаратов в её организме увеличивалось, отправляя в нокдаун боль, которая снова, всё сильнее, поднимала голову) и вторая, когда она расслабленно общалась с кем-нибудь из близких ей людей. Джессика уже привыкла, что каждое утро, проснувшись, палату наполнял запах свежих цветов, напоминая ей об Айване. Она с улыбкой вспоминала печально-серьёзное лицо Билли, который с наигранной угрюмостью рассказывал ей, что решил выкупить этот дом и отказаться от кругосветного круиза, потому что не сможет оставить большеглазое вислоухое чудо в каком-то собачьем отеле с чужими псинами на целых четыре месяца. Не без гордости, слушала рассказы Мэри Холт о внушительных успехах Линды в изучении врачебных наук и о том, что дочка с такими знаниями спокойно могла уже учиться на третьем курсе медицинского колледжа.

Имя Джессики Олсон снова звучало в разговорах по всему Сиракьюс, но лишь несколько человек знали, как произошло всё на самом деле. И только один не из посвященных выстроил всю схему правильно, загадкой осталась сумма денег, но это не имело для него абсолютно никакого значения. Это был Кейт.