Копье Пустыни

– Элисса, я не могу вернуться к прежней жизни с того места, где остановился. – Он снял капюшон и перчатки. – Я выбрал свой путь. Стены не для меня. Даже сейчас воздух кажется гуще, мне трудно дышать…

Раген положил руку ему на плечо.

– Я тоже был вестником, – напомнил он. – Мне знаком вкус свежего воздуха, знакома жажда в городских стенах. Но эта жажда со временем проходит.

Меченый посмотрел на него потемневшими глазами:

– Зачем это мне? И тебе? Зачем сидеть в тюрьме, если у тебя есть ключи?

– Ради Марьи, – ответил Раген. – И ради Арлена.

– Арлена? – озадаченно спросил Меченый.

– Да не тебя. – Раген тоже озлился. – Моего пятилетнего сына, Арлена. Отец нужен ему больше, чем его отцу – свежий воздух!

Удар оказался не слабее, чем отвесила Маргрит, и Меченый знал, что заслужил его. На мгновение он забылся и заговорил с Рагеном, как со своим родным отцом. Как с Джефом Тюком из Тиббетс-Брука, трусом, который беспомощно смотрел, как демоны рвут на части его жену.

Но Раген не был трусом. Он доказал это тысячу раз. Меченый своими глазами видел, как он выходит против демонов лишь с копьем и щитом. Раген отказался от ночи не потому, что боялся, а с целью преодолеть страх.

– Прости, – сказал Меченый. – Ты прав. Я не должен был…

Раген выдохнул:

– Все в порядке, сынок.

Меченый подошел к веренице портретов на стене приемной Рагена и Элиссы. Они заказывали по портрету каждый год, чтобы следить за течением времени. На первом были только Раген и Элисса, поразительно молодые. Следующий был сделан через несколько лет, и Меченый обнаружил свое собственное лицо без меток, которого не видел давным-давно. Двенадцатилетний Арлен Тюк сидел в кресле перед стоящими Рагеном и Элиссой.

С каждым портретом он становился все старше и наконец встал между Рагеном и Элиссой с малышкой Марьей на руках.

На следующем его не было, но вскоре появился новый Арлен. Меченый ласково коснулся холста:

– Жаль, меня не было рядом, когда он родился. Жаль, я не могу с ним остаться.

– Можешь, – решительно сказала Элисса. – Мы одна семья, Арлен. Ни к чему тебе вести жизнь нищего. Твой дом здесь.

Меченый кивнул:

– Теперь я это понимаю. Раньше не понимал и глубоко раскаиваюсь. Вы заслуживаете большего, чем я дал, чем могу дать. Я уеду из Милна сразу после аудиенции у герцога.

– Что?! – воскликнула Элисса. – Ты же только что приехал!

Меченый покачал головой:

– Я выбрал свой путь и пройду его до конца.

– И куда ты отправишься? – спросила Элисса.

– Для начала в Тиббетс-Брук. Давно пора вернуть им боевые метки. А затем в Энджирс и Лактон, если вы сможете распространить метки по всему Милну и его деревушкам.

– Ты хочешь, чтобы на бой поднялись даже мелкие села? – спросила Элисса.

Меченый покачал головой:

– Я никого не прошу воевать. Но будь у отца колчан с мечеными стрелами, мать могла бы остаться в живых. Я должен предоставить каждому шанс, которого она была лишена. Когда метки разлетятся по городам и весям, когда можно будет не бояться утратить их вновь, люди сами решат, что с ними делать.

– А потом? – В голосе Элиссы еще звучала надежда, что он когда-нибудь вернется навсегда.

– Потом я буду воевать, – ответил Меченый. – Я раскрою объятия всем, кто встанет рядом со мной, и мы будем убивать демонов, пока не погибнем или пока Марья и Арлен не будут без страха смотреть на закат.

Было поздно, и слуги давно отправились спать. Раген, Элисса и Меченый сидели в кабинете. Мужчины пили бренди. В воздухе висел сладковатый табачный дым.

– Меня позвали на завтрашнюю аудиенцию Меченого у герцога, – сообщил Раген, – хотя я в жизни бы не подумал, что речь о тебе. – Он усмехнулся. – Я должен переодеть метчиков в слуг, чтобы они скопировали твои татуировки, пока ты будешь занят разговором с его светлостью.

Меченый кивнул:

– Я не сниму капюшон.

– Почему? – спросил Раген. – Зачем хранить метки в секрете, если ты хочешь поделиться ими со всеми?

– Потому что они нужны Юкору, – ответил Меченый, – и это мне на руку. Я хочу, чтобы он думал, будто покупает их у меня, а ты тем временем потихоньку раздай их метчикам. Пусть метки разнесутся по городам и весям, чтобы Юкор их не присвоил.

Раген хмыкнул.

– Умно, – признал он, – но Юкор будет вне себя, когда узнает, что ты его обманул.

Меченый пожал плечами:

– Я уеду задолго до этого, а он заслуживает куда большего наказания за то, что запер знания старого мира в библиотеке, где их видит лишь горстка избранных.

Раген кивнул:

– В таком случае притворюсь, будто мы незнакомы. Если тебя вдруг узнают, сделаю вид, что потрясен не меньше других.

– Мудро, – согласился Меченый. – Как ты думаешь, кто еще будет на аудиенции?

– Хотелось бы, чтобы было как можно меньше людей. Юкор даже рад, что ты придешь на рассвете. Так он успеет принять и выпроводить тебя до того, как рачители и вельможи пронюхают о встрече. Кроме герцога и Джоун, буду я, цеховой мастер вестников Малькум, дочери Юкора и мои метчики, переодетые слугами.

– Расскажи о дочерях Юкора.