Копье и Лавр

Без злобы, почти не прилагая сил, император ударил дочь по лицу тыльной стороной ладони. Тамриз выронила кубок и разлила вино по ступеням, но не проронила ни звука. Дальше говорить не было смысла. Если отец ударил — стерпи и смолчи, чтобы не вызвать настоящий гнев.

— Мы не хотим слышать от тебя дерзости против отца и владыки, — тихо сказал император. — Твоя доля будет решена нами во благо империи и по законам праотца нашего Хемена. Ты поняла?

— Да, мой император, — Тамриз не подняла глаз.

— Хорошо. Ты!

Аббас II щелкнул пальцами в сторону смуглой рабыни.

— Протри пол, и пусть внесут карту Ладды. Пора обсудить дела войны.

***

Тамриз стояла за ложем отца и смотрела на мозаичную карту, которую усердные рабы уложили на полу.

Ладда.

Об этом западном полуострове Тамриз знала не так много. Знала, что там живут дикари и безбожники, ведь у них нет ни единого бога, ни единого правителя. Вместо этого они молятся множеству разных богов, а когда решают какое-нибудь дело, собираются на площадях и криком и драками выясняют, кто прав. Их города живут сами по себе и управляются, как вздумается, без порядка и толка. Даже в любви там нет закона: мужчины там спят с юношами, а девушки сходятся со сверстницами. Ужасно, должно быть, жить в таком диком краю.

Знала Тамриз и то, что три поколения назад ее прадед, Аббас I, снарядил большое войско и попытался мечом донести до этих диких людей благие законы Хемена. Но прадед потерпел неудачу: войско его сбросили в море, а флот разбили. В детстве служанки рассказывали Тамриз: старый император отступал в такой ярости, что высек бичом воды моря, посмевшего помогать дикарям.

А вот как давно отец задумал завершить дело пращура и расширить империю еще дальше на Запад — этого Тамриз не знала. Впрочем, важно ли это? Желание императора претворяется в жизнь, когда бы оно ни зародилось.

Вокруг карты собрались мужи войны: Джохар и несколько опытных военачальников отца. Сам император по-прежнему восседал на ложе, глядя на карту сверху вниз; вино, однако, из зала убрали. Владыка желал быть трезв, когда говорил о делах войны.

— Орифия.

Джохар указал на мраморную точку в южной части карты. Там, где полуостров обрывался в море.

— Вот что стоит у нас на пути. Пока не возьмем ее, не сможем и закрепиться на земле варваров для новых битв.

— И более того, мой принц, — согласно кивнул Мараний, старый флотоводец с белым шрамом от меча на лысой макушке. — Корабли орифийцев столь быстры и маневренны, что могут поспеть на помощь любому другому прибрежному городу варваров. Нет им равных в битве на море. Пока не падет Орифия, нам не проложить надежный путь по морю от наших земель до Ладды.

— И думать нечего! — вскричал Джохар. — Мой император, нам следует собрать флот и ударить по Орифии всеми силами, какие у нас есть! В нашей власти одним ударом сбить этот ржавый запор, отделяющий нас от плодородных земель варваров!

Аббас II подался вперед и сцепил руки под завитками своей густой черной бороды. Темные глаза его, на дне которых горел огонь неколебимой властности, сузились. Трудно было сказать, заинтересован он или раздражен.

— Скажите же нам, — в полной тишине негромкий голос императора прозвучал тяжело и грозно, — прав ли сын наш Джохар? Есть ли в нашей империи силы, способные уничтожить несносную Орифию и обеспечить нам проход в земли Ладды?

«Спросите об этом бербаров, чьи трупы прибило третьего дня к нашим берегам!» — хотелось сказать Тамриз. До Камарганда уже докатились слухи о том, что ни один пиратский корабль и ни одна флотилия южных царей не может даже близко подобраться к гаваням Орифии. Эти варвары много лет отражали любое нападение на море, откуда бы оно ни грянуло.

Но Тамриз смолчала. Вздумай она говорить, отец просто выгнал бы ее за то, что она вмешалась в разговор мужей. А после, вероятно, снова побил бы.

Военачальники меж тем опустили глаза, кое-кто заерзал на подушках. Никому не хотелось ни спорить со вспыльчивым принцем, ни сообщать императору ложные сведения. Наконец Мараний, набравшись смелости, поднял голову и тихо сказал:

— Блаженный Хемен обеспечил нам большую силу на море, о император. К ближайшей жатве я мог бы снарядить тридцать малых боевых судов и еще…

— Не утруждай себя, Мараний, — улыбка императора была холодной. — Мы хотели знать, сообщат ли нам здесь что-то, чего мы не знаем. Ну что ж… Дарафалл! — окрик был таким громким, что Тамриз вздрогнула. — Подойди!

Только сейчас все заметили, что в зале находится еще один человек. Никто не слышал, как он вошел, и никто не видел его, пока император не велел ему приблизиться.

С первого взгляда любой сказал бы, что человек этот не житель Камарганда и даже не уроженец империи. Кожа его была белой, молочно-белой, как у варваров Запада. Тамриз не сказала бы точно, сколько ему лет. На лице его не было ни морщинки, но между тем волосы его были абсолютно седыми.