Копье и Лавр

Четыреста корабельных орудий и тысяча вышколенных солдат. Только на флагмане десантной силы не было. Вместо этого принц отобрал для своего личного сопровождения двадцать вернейших молодых воинов, из семей знатных сатрапов.

Для доброй битвы этого было, конечно, маловато. Но Джохар заготовил и другую хитрость. На носу каждого корабля высилось по три катапульты для обстрела вражеских укреплений. Подле в специальных сетях лежали круглые черные снаряды, каждый размером с голову мужа. При падении или ударе такой снаряд разрывался громом, дымом и пламенем, разнося в клочья все в десяти шагах вокруг. Имперские алхимики заготовили этого добра вдоволь по особому приказу принца.

Шестьдесят катапульт, мечущих на несносную Орифию разрывные бомбы. Через полчаса такого обстрела в городе варваров просто будет некому защищаться и нечего защищать. А горы пепла и дымящиеся руины легко захватит и тысяча бойцов.

Отец дал Тамриз три недели на путешествие от Камарганда до Орифии. И еще три месяца, чтобы выполнить ее так называемое "поручение". К концу срока Аббас ждал либо саму дочь, либо вестей от нее.

Но Джохар не стал ждать. Молокососка, очевидно, одурманила разум отца болтовней о волшебстве и богах. Действовать следовало немедля. Спорить с отцом Джохар не стал, он знал цену дерзости.

Вместо этого он разослал тайные депеши своим сторонникам, отпрыскам знатнейших сатрапов. Многие из них, как и сам принц, росли юношами бесстрашными и беспощадными; их гордыня алкала славы и чужой крови. Они охотно откликнулись на призыв показать себя в походе на город варваров. На их личные средства была подготовлена ударная сила вторжения. Они же стали той счастливой двадцаткой, что удостоилась чести плыть на флагмане принца.

Готовить поход втайне от отца и владыки было непросто, но Вазира стала прекрасной базой. Местный градоправитель чтил власть принца и не задавал лишних вопросов. Сегодня, прежде чем огласят призыв к вечерней молитве, все будет готово. На рассвете они отчалят.

Глядя на собранную им силу, Джохар восхитился своей смелостью и хитроумием. При должной скорости они будут у берегов Ладды за день до того, как истечет отпущенный Тамриз срок. Одним решительным ударом они возьмут и разорят Орифию, откроют отцу путь в плодородные земли варваров. И никакие жалкие божки этому не помешают.

Но больше всего нравилась Джохару та часть плана, что касалась его наглой зарвавшейся сестры.

Если она уже поплыла в обратный путь, то вернется к отцу ни с чем, пока он, Джохар, завоюет для отца Орифию. Почти страшно подумать, какую ярость обрушит на Тамриз владыка. Почти.

Если она останется в Орифии. то окажется запертой в ловушке, когда начнется штурм. Возможно, он даже героически спасет ее из горящего города. Чтобы привезти домой, опозоренную и потерпевшую неудачу.

Если же во время штурма с ней случится какое-нибудь несчастье, то император, конечно, простит это сыну. Она ведь сама попросилась влезть в стан врага. И тогда уже никто никогда не отнимет у него, принца Джохара, обожание и похвалы отца.

Солнце катилось к западу, Джохар любовался плодами своих трудов. И в этот момент на пристани показался всадник.

***

Неделю тому назад во дворце императора Аббаса назревала буря.

— Верно ли мы слышим? Сын ослушался нас?

Флотоводец Мараний стоял перед владыкой на краю мраморного бассейна. Искусная система труб и жаровен нагревала воду, так что лицо и плечи императора окружало густое облако пара. Две юные наложницы, из Бербарии и Биссинии, диковинными рыбками плавали в этом пару, массируя повелителю спину и ублажая под водой его чресла.

Мараний склонил голову в подтверждение своих слов. Из бассейна шел жар, на лысине наросла противная пленка пота. Досадно, что нельзя сейчас утереться. Удивительно, в самом деле, почему владыка так любит париться в этом пекле.

— Принц Джохар намерен начать вторжение еще до конца месяца. Его сторонники не станут ждать возвращения принцессы Тамриз. За верность этих сведений я готов поручиться жизнью.

Молодая биссинка опустила было голову под воду, чтобы доставить удовольствие владыке. Аббас II с раздражением схватил ее за волосы и отшвырнул от себя. Невольницы отпрянули к краям бассейна, страшась вспышки императорского гнева.

— От дочери нашей нет вестей. Если колдун правдив, — император говорил скорее сам с собой, не обращая внимания на Марания, — и чары все еще защищают варваров, вторжение потерпит неудачу. Джохар покроет нас великим позором.

Отлично. Разум владыки идет в нужном направлении. Осталось лишь вложить ему в голову еще одну мысль.

— Но, мой император, — сказал Мараний, — распустить флот сейчас тоже нельзя. Вся Вазира говорит о походе на варваров. Знатнейшие семьи вовлечены в это дело. Отменив вторжение, владыка прослывет нерешительным среди сатрапов.

Опасный ход. Игра с гневом владыки могла кончиться долгой и страшной смертью. Но Мараний положился на милость Хемена: он ведь не возражал и не спорил, лишь указывал на очевидное.

Где-то внизу, под мраморной кладкой, гудело пламя жаровен.