Конвой

Сердце заколотилось как нутро самохода. Кровь потащила в голову кислород. Какая-то мелочь решила дело.

Якобы мягкая лесная подстилка оказалась полна шишек, иголок и острых веток.

Глава одиннадцатая ГИБЕЛЬ ДРАКОНА

Утро придавило конвой грязным небом. Низкие облака плотной толпой беженцев удирали на запад, сбрасывая по пути излишки влаги, словно мешающий бегству скарб.

Подняв народ, Дастин дал полчаса на сборы. Наёмники неохотно выбирались из спальников. Настроение у всех было сродни небесному. Хотелось всё бросить и забиться поглубже в ближайшую нору.

Хорошее настроение обнаружилось только у Волошека. Вылезая из спальника, он выдал такую улыбку, что товарищи всерьёз испугались, не случилось ли с ним нечто вроде давешнего недуга Сейтсмана.

Не долго пришлось ему улыбаться. Ровно до того момента, когда, увидев Ксюшу, он решил поприветствовать девушку. Встретив его взгляд, переполненный влюблённостью, она вдруг отвернулась. И отвернулась слишком резко для простого смущения. Мир потерял былую привлекательность, краски жизни полиняли, улыбка погасла. У Волошека кольнуло в груди — она сожалеет о вчерашнем.

Теперь никто в отряде не выделялся неуместным и вызывающим оптимизмом. Упадничество властвовало безраздельно. С этой бедой Дастин разобрался в свойственной ему манере — сократил время завтрака вдвое. Декаданс сменился лёгким унынием. Наёмники поспешили со сборами.

Жирмята заморочился с кофе. Он крутил мельницу с видом бурлака, тянущего перегруженную булыжником баржу. В хрусте зёрен Волошеку вдруг почудились знакомые интонации. Он точно услышал голос старого эльфа, что угощал его пивом и расспрашивал про таинственную книгу. События последнего дня вытеснили из памяти странное видение в Грушевке. Долгая погоня, гибель Априкорна, ссора с Андалом и последовавшее за этим раскаяние, наконец, неожиданный флирт с Ксюшей и ещё более неожиданное её охлаждение… Короче говоря, мусора в голове хватало.

Теперь же Волошек задумался. Тогда в корчме собеседник показался ему сумасшедшим. Однако призрак Романа и книга, которую тот листал, слишком уж походили на невнятный рассказ плешивого эльфа.

Обдумав этот вопрос за кружкой кофе, он вызвался помочь раненому Эмельту управлять лошадьми. Дастин не возражал: на шесть повозок наёмников осталось восемь душ, и подменять друг друга приходилось бы так или иначе.

От Бориса и Глеба в повозке осталось много вещей. В торце бочки висел образок одного из черниговских святых, рядом торчала игла со свисающим хвостиком суровой нитки. Скомканная бумага с жирными пятнами, полураскрытый вещмешок, из которого вылезла складка спальника… Всё лежало нетронутым, словно братья отлучились ненадолго и вот-вот вернутся.

У эльфа не поднялась рука выкинуть пожитки, а быть может, он опасался трогать вещи убитых. Лук, предварительно сняв тетиву, он пристроил под бочкой. Собственный мешок, не открывая, сунул за спину. Прислонился к нему и задремал, поглаживая перевязанную руку.

Где-то в повозке Сейтсмана сейчас лежал мешок Априкорна. Вещи продолжали путь уже мёртвых хозяев.

— Слушай, Эмельт, — спросил Волошек, когда они немного проехали. — А бывают старые плешивые эльфы?

Эмельт вопросу быть может и удивился, но виду не подал — о чём только не спрашивают друг друга, лишь бы скоротать дорогу. Всяко лучше плоских шуток Андала.

— Нет, не бывают, — ответил он, продолжая дремать. — Мы не дряхлеем с возрастом. Мы всегда молоды.

Волошек кивнул.

— Знаешь, а я вот видел одного. И он показался мне сущим стариком.

Эмельт от неожиданности даже выпрямился.

— Ты, верно, спутал, — заявил он. — Альфа повстречал, не эльфа. Чудо, что тебе удалось уйти от него живым. Этим тварям только…

— Да нет же, — рассердился Волошек. — Что я, альфов никогда не видел? Упыри упырями и в людных местах не появляются. Нет, этот пришёл в корчму и угощал меня пивом. Да расспрашивал о том о сём.

Эмельт помрачнел. Дремать ему расхотелось.

— Хм. Неужели ты встретил старика Верхэля?

— Он не представился… — начал Волошек, но напарник не слушал его.

— Только один из нас может выглядеть как старик. Плешивый, ты говорил? Да, пожалуй. Похоже на него.

— А кто он такой?

— Многие из нас считают его проклятым. Но я склонен думать, что он попросту одержим. Он ищет выход из этого мира.

— Да старик говорил мне о ходе, но я не вполне его понял.

— Это он, — Эмельт нахмурился ещё больше и погрузился в раздумье.

Некоторое время они проехали молча. Волошек не торопил собеседника. Он почуял близость разгадки и теперь выжидал, пока Эмельт не заговорит сам. Тот, похоже, искал отправную точку и забрался в этих поисках довольно глубоко, потому что, когда продолжил, заговорил совсем не про Верхэля.

— Пятьсот лет назад на Земле жили одни только люди.

— Чем же они питались? — вырвалось у Волошека.

— Нет. Живность всякая и растения тоже были, я имел в виду, что из разумных рас обитали здесь только люди.

— А! Это фэнтези. Априкорн рассказывал мне про сочинителя польского…