Конверт из Шанхая

– Сидите здесь, – обратился он ко мне, указывая на место на диване ближе к окну. В углу дивана у самой двери сидел английский журналист. Со связанными руками, с кляпом во рту. На верхней полке под одеялом лежал его попутчик – настоящий, а не тот самозванец, что втолкнул меня сюда. От возникшего шума он немного вздрогнул, но не издал ни звука, так что можно было с уверенностью сказать, что он тоже был связан и про кляп для него не забыли.

Я недоуменно пожала плечами, но исполнила просьбу-приказ корейского предпринимателя. То есть села на указанное место, надула губы и стала расправлять подол. При этом нож для бумаг оказался подле моей правой руки, но он был скрыт краем подушки. Не бог весть какое оружие, но в умелых руках…

Сказать по правде, я увидела здесь именно то, что и ожидала. Разве что был маловероятный шанс, что вместо мистера Ю или вместе с ним окажется Павел Истомин, но шанс этот был уж очень маловероятным. Споткнулась я или сделала вид, что споткнулась, тоже самостоятельно. И со стола все сбросила безо всякой нужды, просто мне очень хотелось сразу подпортить подготовленный преступниками план действий, хотя бы на время сбить их с толку, вывести из себя. Преуспела я в этом не много, ну да уж как получилось.

Еще только увидев лицо нового пассажира, я стала догадываться, что он собой представляет. За свои многочисленные визиты в управление полиции я там таких типов насмотрелась во множестве. А как он представился попутчиком мистера Фрейзера и его соседом по купе, догадалась и об остальном. О том, что никак он не может быть этим попутчиком, прежде всего. О том, что не только мы умеем засады устраивать, что и на нас засада заготовлена. Как там у Шекспира? Подкоп под их подкоп? Да и приторный запах папирос мистера Ю был ощутим даже в коридоре. Отчего засаду приготовили именно для меня? Очевидно, посчитали, что глупую девчонку проще будет поймать в расставленные сети. Так извольте, получите вашу глупую девчонку. Сижу, слезы в глазах, губы кусаю. На лице должно быть полное отсутствие соображения. Не переиграть бы! Пожалуй, стоит хоть как-то отреагировать на окружающую обстановку. На связанного журналиста, например. Да и его нужно подбодрить, раз пришла сюда. Именно что пришла, а не силой меня затащили. Этого длинноногого увальня с золотым зубом и револьвером, всунутым сзади за брючный ремень, я бы легко оставила не у дел. Но что стало бы с мистером Фрейзером и его попутчиком, если бы я сбежала? Кто знает? Вот и пришлось рисковать и по собственной воле лезть в западню.

Я сделала вид, что слеза вот-вот покатится у меня по щеке, и приподняла голову, чтобы не дать ей покатиться. Потом глянула в окно, повернулась в другую сторону и воскликнула:

– Ой! Здравствуйте, мистер Фрейзер. Сразу вас не заметила, вот и не поздоровалась. А зачем вам руки связали? Мистер Ю, прекратите безобразия! Развяжите мистеру Фрейзеру руки! Ах так! Тогда я сама.

И тут же потянулась к журналисту и начала развязывать. Долго этим заниматься мне не дали, да я и сама не собиралась развязывать его полностью, но ослабить узел я успела. Кажется, господин журналист посмотрел на меня с пониманием. О боже, надо же, какая огромная шишка у него на лбу! Интересно, кто это его? Кореец своей тростью или усатый рукоятью револьвера?

Усатый больно дернул меня за плечо и отшвырнул на прежнее место.

– Сиди, дура, и не дергайся!

– А чего вы грубите! И толкаться перестаньте! Я на вас пожалуюсь!

Усатый замахнулся, но кореец снова его остановил и в этот раз даже прикрикнул:

– Оставить в покое! Стой под дверь.

Он закончил вытирать промокшие брюки, сложил свой платок, закурил новую папиросу. Все это не спеша, подчеркнуто спокойно. Но глаза, часто при былых встречах превращавшиеся в щелки, из которых лучились улыбки, стали совершенно черными, не сразу разглядишь, где кончается зрачок. Тяжелый получался взгляд, неприятный.

– Я буду спрашивать, вы – ответчать. Понятно сказал?

Кажется, ему и в самом деле не получалось некоторые русские слова произнести с ходу и целиком. Но это было сейчас самым несущественным.

– Да что тут непонятного? Вы спрашиваете, я – отвечаю. Я спрашиваю, вы – отвечаете. Так?

– Пусть так! – неожиданно не стал спорить мистер Ю. – Слушайте вопрос. Что нашли в том купе?

– Да откуда мне знать? Я вовнутрь не заглядывала.

– Не так. Не что внутри, что нашли?

– Пакет! – сказала я, раз уж не удалось отвертеться от прямого ответа, пришлось высказывать догадку.

– Что на нем написано?

Хороший вопрос, тут бы с ответом не промахнуться.

– Не знаю, я по-вашему читать не умею.

Не знаю, в яблочко или не так точно, но в мишень я попала. Я решила воспользоваться молчанием мистера Ю.

– Теперь я спрашиваю? – спросила я и, не дожидаясь согласия, выпалила свой вопрос. – Иван Порфирьевич говорил, что вы ночью где-то рядом прятались. Так мне интересно знать, где?

– В тамбуре, – мой собеседник решил, что лучше отвечать на ничего для него не значащие вопросы, а в обмен получать и мои ответы.

– А вот и неправда. Я вам правду говорю, а вы меня обманываете. Мы в тамбуре смотрели. Вас там не было.