Конверт из Шанхая

Мы забрали нашу одежду, дедушкину книгу и туалетные принадлежности. Больше мы ничего сюда и не брали. Уходя, дед зачем-то поправил скатерть на столе и настольную лампу. Странно, что постели не стал застилать. Я подумала об этом вовсе не ехидно или грубо. Напротив, у меня даже слезы на глаза навернулись, оттого что я вспомнила, как непросто нам жилось последние полтора года до того момента, как разрешились одновременно финансовые проблемы дедушки и проблемы с нашим наследством. О прислуге нам в это время и думать не приходилось. Не скажу, чтобы это нас тяготило, в жизни простого человека, самым обычным трудом зарабатывающего себе на хлеб, есть и своя привлекательность. Но вот эта черта в дедушке все за собой прибирать – скатерть поправил, лампу строго на середину стола поставил – меня порой умиляла.

25

У себя мы первым делом проверили в этот раз до конца содержимое нашей корзины. Вкусного в ней оставалось еще много, но все эти вкусности могли храниться долгое время. Умница Пелагея и собрала все умно и даже уложила таким образом, что все, что нужно было съесть сразу, сразу и было съедено.

Но мужчины решили отойти от традиции завтракать Пелагеиными запасами и пошли в этот раз в ресторан. Я сначала согласилась составить им компанию, потом передумала, потом попросила заказать и мне что-нибудь горячее, но прислать его сюда.

Иван Порфирьевич всерьез настроился не оставлять меня одну, но тут события вновь стали набегать одно на другое.

Для начала пришел с докладом Семен Андреевич, но как раз его доклад ничего интересного не представлял, наша ловушка все еще не привлекла ничьего внимания.

Зато следующий визит был интересным. Визитером стал Арсений Игнатьевич. Выглядел он настолько смущенным, что мы и сами засмущались, никто не решился его торопить, а сам он все медлил и медлил начинать.

– Мы тут это… Тело нашли!

Вот от этих слов все не только вздрогнули, но вслед за тем и остолбенели – менее всего нам хотелось узнать о новом преступлении. Первым пришел в себя, как ему и по должности положено, товарищ прокурора господин Еренев.

– Чье тело?

– Купца.

– Где?

– В ванной!

– И что оно там делает?

– Моется! А сейчас еще и песни поет.

– Господи, что ж вы нас так пугаете!

– Да чем же я вас испугал?

– Да вы же сказали, что тело нашли! Нет чтобы сказать, что нашли человека. А коли сказали, что найдено тело, мы и решили, что речь про покойника идет.

– В том-то и дело, что мы поначалу тоже так решили, вот я и сказал.

– Ладно уж, рассказывайте по порядку. Да присядьте, за-ради бога, что ж нам на вас снизу вверх смотреть.

Проводник деликатно опустился на край стула.

– Вы только не думайте, что мы невнимательно его искали. Очень внимательно.

– Но не везде! – счел нужным построжиться Иван Порфирьевич.

– Точно так, ваша правда, – стушевался проводник. – В ванную не заглянули. Она прямо за кухней, а ушел купец в другую сторону, в свой вагон, так чего его там искать было? Но я и там все, что было отворено, осмотрел. Кухню там, тамбуры, а ванная закрыта была. Заперта на ключ. То есть это я так решил, а в самом деле они там изнутри заперлись. Егорка поутру пошел ванну готовить к заказанному времени. Глядь, заперто! Но ему чего с того, он взял и открыл ключом. Это снутри защелка, а снаружи ключом открыть можно, даже если защелка.

– Да знаем мы. У нас в купе замки точно так же устроены.

– А, ну да! Егорка, стало быть, вошел и видит картину – лежит наш купец непосредственно в самой ванне.

– Что, с водой?

– Да нет. Посуху.

– Но вы же сказали, что он моется.

– Ох, не сбивайте меня. Спал наш купец в ванне. В пустой. А выглядел совершенно как мертвый. Егорка с испугу чуть шум не поднял, едва не заорал благим матом, но ума хватило меня позвать для начала. Мы с ним и начали осмотр тела. Ох! Ну и установили, что тело живое, хотя и пьяное. Он тот штоф, который с собой брал из ресторана-то, едва не досуха приговорил. Решили мы ему в лицо водой брызнуть. Помогло, глаза открыл. Ну и мы вздохнули свободно. Стали уговаривать его спать куда положено перейти, а он, как увидел, где находится, решил, что ему ванну принять надо. Краны пооткрывал и в чем был – даже сапоги снять не удосужился! – в воду забрался. Одетый, стало быть. И в сапогах. Ну да про сапоги я уже того… Так что вопрос сейчас таким боком стоит – силком его выволакивать, или пусть сам утихнет, и мы уж недвижимое тело перенесем?

– Арсений Игнатьевич! Любезный вы человек! Да отчего я должен знать, как вам поступить? Тут же нет состава преступления, купец жив и в здравии пребывает – ванны вон принимает! – стало быть, дело полностью в вашей компетенции.

– Ну да, оно само собой, что так оно и есть. Но я на всякий случай. Вдруг чего! Но раз так, пусть уж он поплещется чуток. Только вот барышню прошу в ту сторону не ходить.

– Это по какой причине? – насторожился дедушка.

– По причине репертуара! – многозначительно сказал старший проводник, успевший за эти дни выучить новое для себя слово. – Скабрезный у него репертуар.

– Спасибо за предупреждение.

– Ох ты, чуть станцию не прозевал. Заполошная жизнь пошла.