Конвейер смерти

— Понимаю насчет количества боевых — чем больше напишешь, тем лучше. Убил десять «духов» — хрен с ними: не проверит никто. Но Калиновского вынес на руках из-под обстрела? Ты ж в Ташкенте в это время был! В командировке.

— Ну и что! Я два года воюю. Пусть не все два года по горам хожу, но многие, из штабов не выходя, ордена получают. Кладовщики и прочие тыловики и те с наградами, — огрызнулся, сверля меня черными глазами, Эдик.

— Только учитывая последний довод, соглашусь подписать. Но согласится ли комбат? — произнес я с сомнением и скрипя сердце поставил на бумаге подпись.

Комбат вечером, ухмыляясь, спросил у меня:

— Никифор, честное слово, я удивлен. Думал, ты более злопамятен и не поставишь свою закорючку. Корсунов вначале ко мне заявился. А я специально к тебе их направил. Думал, припомнишь старые обиды и не подпишешь. Не хороший он человек, этот Грымов. Когда вместо Сбитнева ротой командовал, на тебя кляузничал, просил снять с должности.

— Я знаю, мне говорили.

— А теперь воевать совершенно не хочет, уклоняется. Караулы, командировки… Hу, и я не мешаю, пусть подальше от роты будет. Не портит Мандресова и не разлагает коллектив. Никифор, ты съездил бы в комендатуру, проконтролировал, как обстоят дела в карауле! Там собраны десять человек из разных рот. Что-то они подозрительно затихорились. Не к добру. Навести старого товарища. Проверишь, доложишь обстановку, а потом приму окончательное решение по его ордену.

***

На корме БМП, стоящей возле ворот комендатуры, дремали бойцы. Во внутреннем дворе слонялись еще два сержанта, которые оторопели, увидев меня.

— Муталибов, ко мне! — крикнул я одному из них.

— Сержант Муталибов прибыл по вашему приказанию, — доложил тот, застегивая гимнастерку и приложив ладонь к шапке.

— Гасан, почему воротничок не подшит? Где ремень? Почему в кроссовках бродишь? Хочешь на гауптвахту загреметь?

— Да мы же их и охраняем! Мы тут свои. К нам ни помощник коменданта, ни начальник «губы» не придираются.

— Значит, я придираюсь? Вы вернетесь, а следом «комендачи» донос пришлют, что в карауле был бардак, — рассердился я. — Собрать всех во дворе на построение. Живо!

Через пять минут взвод стоял в одну шеренгу, в которой не хватало двух сержантов и самого Грымова.

— Гасан, где старший лейтенант? Куда подевался ваш начальник караула?

Стоящие в строю потупились, а сержант почесал затылок и, смущаясь, ответил:

— Вроде в полк поехал.

— Что-то я его не встретил по пути.

— Наверное, разминулись.

— Разминулись, говоришь? Может быть. Хорошо, делаю общее замечание — неопрятный внешний вид. Привести себя в порядок! — приказал я и обратился к сержанту:

— Гасан, проводи меня в спальное помещение и неси постовую ведомость.

Сержант показал мне помещение с двухъярусными койками. Затем кликнул дневального, чтобы привести все к надлежащему виду, потому что я начал его «тыкать носом» в окурки, огрызки, грязную посуду в тумбочках.

Прибежавший Батранчук принялся подметать пол, выгребать мусор из углов. Когда Муталибов вышел, солдатик настороженно прислушался к удаляющимся шагам и свистящим шепотом сказал:

— Товарищ старший лейтенант! Тут у нас процветает воровство. Грымов торгует всем подряд. Вчера заставил сержантов продать лагерную палатку.

— Что-что? Откуда он ее взял? — опешил я от неприятной новости.

— Еще триплекс продал в дукан, банки десятикилограммовые со смазкой и два брезента.

— Б…! Ну, дела! Батранчук, ты-то откуда про все знаешь? — удивился я вновь.

— Я ж не тупой. Меня заставляли это имущество в «газик» грузить. Но я точно знаю, что таджики в дукан продали, а деньги он себе забрал. Сержантам лишь на сигареты дал. Только не выдавайте, что это я рассказал, а то меня прибьют.

— Чудно. Интересно, почему все разгильдяи — отличные вояки, а все стукачи — трусы, мерзавцы и сачки? Ладно, спасибо, за наводку, живи дальше мозгляком. Не выдам.

— А в столовую официантом вернете?

— Верну на месяц, а то тебя еще грохнут. Отвечай потом за твою инвалидность. Собирай шмотки и садись в машину!

Противно пользоваться услугами доносчика, но вынужден. Возвращаясь, я весь обратный путь матерился. Вот ведь говнюк Грымов! Сам в грязи, а еще и сержантов замарал. В караул послали расслабиться после боевых лучших сержантов батальона. Чтобы парни могли посмотреть город, отдохнуть от полка. Отдохнули!

Комбат выслушал мой доклад и взбеленился:

— Ты посмотри, какая дрянь! Ведь он продал брезент первой роты, а как Мандресову по имуществу отчитываться?

— Предлагаю поменять Грымова на лейтенанта Васькина. Тот все одно контуженый и в рейд ходить не сможет.

— Добро! Так и сделаем. А этого барыгу — сюда! Будем разбираться по полной программе.