Конвейер

От слез у меня размазалась тушь, и я подбежала к зеркалу поправить макияж. Увидев свое отражение, я стала скользить по нему пристальным, изучающим взглядом: от ярко рыжих, пышных волос к высокому лбу с несколькими неглубокими, но уже наметившимися морщинками. От больших серых, немного грустных глаз, уголки которых были испачканы размытой черной тушью, к небольшому аккуратному носу. Пухлые губы, накрашенные ярко-красной помадой, растянулись в улыбке самой себе, образовав маленькие ямочки на щеках. Только вот левый уголок рта еле приподнимался, но я не обратила на это внимание, списав на усталость. Вытирая глаза, я задумалась: у меня была прекрасная жизнь! Красавец сын, любящий муж, верные подруги и друзья, работа, на которой я боролась за жизни людей.

Ну и счастливица же ты, Лия Андерсон! К своему тридцатилетию многого добилась своим упорным трудом, с нотками зависти сказала я своему отражению, подмигнув.

Проведя остаток вечера с близкими мне людьми, я не успела заметить, как уже провожала последнего гостя. Закрыв дверь, я вдруг резко почувствовала, как что-то тяжелое придавило мне грудь, а голову пронзила невыносимая боль. Мои ноги враз онемели, а в глазах постепенно темнело. Опираясь спиной о входную дверь, я медленно сползала на пол.

Вот черт, похоже на… попытавшись улыбнуться сказала я, но левый уголок рта был более мне не подвластен.

Сидя на полу своей прихожей, я находилась в полной растерянности. Было жутко страшно и больно. Неужели и ко мне пришла смерть? Но какая же тут смерть! Рано еще умирать! Почему именно в этот день мой муж решил уехать с сыном в гости к его маме… Это же моя годовщина. Дьявол! Надеюсь, что не последняя. От мысли, что именно так я и умру, одна, неподвижно сидя на полу этого прекрасного дома, который мы все эти годы усердно наполняли уютом и теплом, с искривленной от страха чудовищной улыбкой на лице, мне стало чертовски обидно. Нет справедливости в этом мире. Сначала родители, следом я, толком не успев пожить…

Ощущение было, словно я уже целую вечность сидела на холодном полу, все глубже и глубже проваливаясь в пучину своего бессилия. Ноги не слушались, но я все же попыталась встать, опираясь левой рукой о дверную ручку, а правой о небольшой комод, однако в ту же секунду левая рука предательски онемела, и я всем телом обрушилась на пол. Неподвижно лежа на правом боку, подобно безжизненной тряпичной кукле, я с трудом смогла сфокусировать взгляд на мобильном телефоне, лежащем на маленьком мягком пуфике в нескольких метрах от меня. Немного передохнув, я попыталась собрать последние силы и даже немного приподнялась на правой руке. Остальные конечности перестали быть частью меня, и добраться до телефона стало непосильной задачей. Все эти попытки лишь окончательно ослабили мое бренное тело, которое целиком и полностью окутала смертельная слабость. Все предметы вокруг начали кружиться в томном вальсе и, медленно моргая, я все чаще закрывала глаза, но в тот же момент дергала головой из стороны в сторону – нужно оставаться в сознании, вдруг кто-то придет, а я уже не смогу очнуться.

В очередной попытке открыть глаза я поняла, что видимо не смогла этого сделать. Или смогла? Самое странное, что я вроде бы была в сознании, но меня окружала лишь тьма. Ощущение было, что я стала жертвой синдрома «запертого человека» – тело меня не слушалось, но я все еще была жива, ведь могла мыслить! Сама тьма была не такой, какой она бывает ночью в непроглядном лесу или же в комнате с выключенным светом. Нет. Она была обволакивающей, всепоглощающей, и от этого еще более пугающей своей бездонной глубиной. В попытках увидеть хотя бы малую толику света в этом бесконечном царстве мрака, я вдруг начала замечать слабые проблески тусклого свечения, к которому я словно пикировала сверху вниз.

Я закрыла глаза и попыталась привести себя в чувства.

Это просто кошмарный сон. Я сплю у себя дома, никакого инсульта, никакого синдрома «запертого человека», я могу взять и проснуться, стоит только открыть глаза.