Конунг. Властитель и раб

В тот же день у тингового холма в Эйраре был разбит большой шатер. Конунг сомневался, стоит ли натягивать цветное полотнище. Любой цвет, сказал он, будет расценен как мой цвет, – хотя у меня вовсе и нет никакого. Конунг Магнус сразу подумает, что я хочу подчеркнуть, что переговоры пойдут под моим цветом. Поэтому первый поставленный шатер – красивый красный – был разобран, и соорудили новый, менее красивый – из серого полотна. По уговору, в тот миг, когда люди конунга Магнуса ступят на землю в Скипакроке, Гудлауг Вали и я выйдем из конунговой усадьбы. С одинаковой скоростью мы будем сближаться, шествуя с разных сторон тингового холма. В десяти шагах от шатра им и нам надлежало остановиться. А затем шагнуть вперед, приветствуя друг друга.

Так и было. Когда мы очутились перед шатром, я сделал шаг в сторону и предложил Орму сыну Ивара войти первым.

Но Орм отказался.

– Сперва войдешь ты, потом мы оба и, наконец, ты, – сказал он, указав на Гудлауга.

Я не мог знать, какому ритуалу следовал Орм, нагнулся, вошел первым в шатер и придержал сбоку полотнище, давая дорогу людям конунга Магнуса. Вдруг меня осенило, что придерживание полотнища могло выглядеть как подобострастие перед Ормом. Они уселись: двое хорошо сложенных, сильных мужей. Оба пышно одеты: в синих плащах, с поясами, отягощенными серебром. Гудлауг и я тоже сели. Потом я поднялся и произнес:

– От имени моего конунга я приветствую вас обоих! Мы встречаемся под сенью тингового мира, пусть же он царит в наших беседах. Мы присланы сюда великими конунгами, имеющими волю и дар здравомыслия.

Орм сын Ивара поднялся и сказал:

– Благодарю тебя за добрые слова и могу сказать, что приславший меня конунг исполнен желания добиваться благословенного мира Господня для всех нас.

Он уселся и сразу положил ногу на ногу, распахнул плащ – в шатре было тепло, – и спросил, нельзя ли совсем снять его. Я ответил согласием, взял его плащ и красиво уложил на скамье, затем мы все тоже сняли плащи. Я внимательно наблюдал за Ормом. Если он снова положит ногу на ногу, я пойму, что он все продумал заранее, и буду придавать этому меньше значения. Но нет. Вместо этого он откинулся назад – возможно, чуть устало – и сказал, что ноша на наши плечи возложена великая, но ведь не тяжелее, чем мы можем сдюжить? На это я кивнул.

На левой щеке у него был шрам, думаю, он получил его в битве при Кальвскинни, когда погиб ярл Эрлинг Кривой, а Орм и конунг Магнус спаслись бегством. Я сказал, что наш первый большой вопрос заключается в том, следует ли двум конунгам встречаться лицом к лицу, или разумнее нам вести переговоры от их имени. Мой конунг выражал готовность принять конунга Магнуса – желательно в ризнице под крышей церкви Христа. Но прежде им предстояло встретиться принародно, чтобы все услышали, как два конунга говорят о дружбе и мире.

Орм погрузился в раздумья. Он сказал:

– Мы тоже мыслим, что свидание перед лицом народа необходимо. Мир между конунгами – это одно, между людьми – нечто иное. Но что разумнее: встретиться с глазу на глаз, а потом перед всем народом – или наоборот?

Мы долго обсуждали это. Он сказал прямо:

– Как тебе известно, господин, конунг Магнус невеликий оратор, хотя сейчас стал чуть красноречивее, чем раньше. С другой стороны, конунг Сверрир – человек богатейших дарований, когда держит речь к своим людям. Думаю, один извлечет выгоду из такой встречи, а другой нет. И это может причинить вред обоим.

Я согласился.

– Но, – сказал я, – конунг Сверрир властвует в Нидаросе, а конунг Магнус появляется на стругах с большой свитой. Несмотря на это Сверрир охотно приветствует его, без оружия и с прекрасными словами на устах: это по праву умножит славу конунга Магнуса. Я знаю, что конунг Сверрир пребывал в некотором сомнении, отдавая повеление о встрече, которая сейчас имеет место. Но он счел своим долгом выказать добрую волю и желание к миру в стране.

Орм поблагодарил. Он недолго хранил молчание, а потом сказал:

– Халльвард Истребитель Лосей, как вы его называете, в прошлую нашу встречу нарушил перемирие. Теперь он должен умереть.

– Таково первое требование конунга Магнуса? – спросил я.

– Да, – сказал он.

Он добавил, что Халльварда должны повесить люди конунга Магнуса.

Я сказал, что заручился словом конунга Сверрира, и Халльвард будет наказан, как ты того требуешь, господин. Но молчал, что конунг Сверрир никогда не пойдет на то, чтобы его человека выдали другому конунгу для приговора и кары. Он тоже молчал, и я воспринял это как добрый знак.

– Но, – сказал я, – конунг Сверрир требует, чтобы его обещание о казни Халльварда было принято на веру. Сперва должны состояться переговоры, и Халльвард проживет до их окончания.

– Нет, – сказал Орм.

– Да, – сказал я.

Мы смотрели друг на друга, его взгляд был тверд, мой тоже.

– Неужели смерть одного человека явится причиной новой распри и гибели многих людей? – вмешался Гудлауг. До этого он не проронил ни слова. Орм согласно кивнул.

– Это мудрые речи, – сказал он.

– Конунг Сверрир объявит, выступая с берега реки, что Халльвард должен умереть? – спросил Орм.