Контрольный выстрел

Д р а к о н. Ну-ну. Что ж. Придется под­раться (зевает). Да, откровенно говоря, я не жалею об этом, я тут не так давно разработал очень любопытный удар лапой n в Х-направ­лении. Сейчас попробуем его на теле.

Е. Шварц. Тень

Часть первая ВТОРЖЕНИЕ ЗАКОНА. СТАВР ПАНКРАТОВ

Глава первая РАНДЕВУ С РОИДОМ

Он всплывал к свету сквозь толщу воды, медленно, нехотя, как воздушный шар, прицепленный к тяжелому грузу; шаром была голова, а грузом тело. Вокруг стано­вилось все светлей, тьма отступала, в темно-зеленой вод­ной толще появились золотые прожилки и хороводы искр, холодные глубины отступили вниз; потеплело. И, наконец, наступил момент, когда он вынырнул на поверхность оке­ана беспамятства, не сразу осознав, что лежит на мягкой кровати под легчайшим пуховым покрывалом.

Не открывая глаз, он оценил обстановку и понял, что находится в знаменитом бункере Железовского, в одной из комнат отдыха. Кто-то наблюдал за ним, сурово и при­стально, он насторожился, но выяснилось, что это меди­цинский инк. В соседнем помещении под аккомпанемент музыки спорили двое. Как только Ставр попытался опре­делить личность спорщиков, один из них тут же прервал речь и появился у постели больного. Это была Видана.

— Очнулся, эрм? Слава Богу! Как самочувствие?

В насмешливом тоне девушки проскользнули радостно-тревожные нотки, и стало понятно, что она беспокоится о состоянии Панкратова и одновременно сердится на себя за эти чувства.

Ставр открыл глаза и невольно окинул девушку взгля­дом: она была не в обычном унике, а в платье по моде «интим-момент», больше открывающем, чем маскирующем фигуру.

— Ну, как наш больной? — вошел в комнату собесед­ник Виданы, отец Ставра. Вот его-то уж он встретить здесь не чаял и обрадовался по-настоящему.

— Живой,— сердито ответствовала Видана, тонко по­чувствовав перемену в настроении безопасника.— Ни од­ной скромной мысли, ни слова благодарности за уход, ни одного комплимента! Ухаживай тут за ним...

— А я не просил.

— Жаль, что я согласилась остаться.— Видана выбежа­ла из комнаты.

— Что это с тобой? — спросил Прохор, внимательно глянув в глаза сына.— Зачем грубишь девочке? Она ведь провела возле твоей постели двое суток.

Ставр помолчал.

— Когда с ней говоришь строже, она лучше соображает, держит себя в форме.

— Вообще-то в таком тоне разговаривать с девушками не стоит, а тем более на грани фола. В какой-то момент она просто перестанет воспринимать тебя всерьез, ты ста­нешь ей неинтересен. И ради Бога — не груби! Если бы я хоть раз пошутил в таком тоне с матерью, сын у меня вряд ли бы появился.

Ставр хмуро улыбнулся.

— Ладно, па, я постараюсь. Может быть, ты прав. Ка­кие новости в мире? Неужели я провалялся без памяти двое суток? Хорош эрм!

— Пси-удар был таким мощным, что сгорел даже твой «защитник», приняв на себя часть разряда.

— Постой, ты о чем? Неужели... Фил?! Филипп-Фи­липпок, вечный надоеда... погиб смертью храбрых.— Ставр расчувствовался.— Зачем я его с собой взял! А что с Ми­гелем?

— Мигель тоже получил нокдаун, но благодаря опыту пострадал меньше и уже работает. Хвалил тебя. Сказал, что, если понадобится, снова пойдет с тобой в разведку.

Ставр порозовел, отвернулся. Потом поднялся на ноги, нашел в нише свой уник и стал одеваться, не обращая внимания на реакцию медицинского инка, приказывающе­го больному немедленно лечь и принять укрепляющее.

— Укрепляющее ты все же прими,— посоветовал Про­хор.— А я пока перескажу новости, по большей части не­веселые. База ФАГа, вернее, запасной командный пункт — по терминологий Грехова — из Фаэтона исчезла...

— Грехов объявился? — поднял голову Ставр.

— Не перебивай. Грехов спас вас обоих. Именно по его подсказке мы вышли на Леонида Жученка, который не устоял перед натиском и сообщил код метро базы. Еранцев, к сожалению, ускользнул и уже после всех со­бытий сформулировал приказ: «Интраморф Ставр Панк­ратов обвиняется в терроризме и подлежит задержанию любыми средствами». Так что ты теперь во всемирном розыске. И никто, а тем более люди-нормалы, не станет разбираться, прав ты или нет.

Ставр, надевавший туфли, сел на кровать, присвистнул.

— Круто!