Контрольный выстрел

Работал магнитофон, наматывая на себя долгую исповедь Кочерги, и Саша внимательно слушал, как он в течение целой недели ездил из Хёхста, то есть юго-западной оконечности города Франкфурта, где он жил в недорогом пансионате, к четырем часам в Висбаден, что расположен в тридцати километрах от финансовой столицы Германии, и затем просиживал за картами до двух ночи, иными словами, до закрытия. Кочерга сам загорелся от своих недавних впечатлений, глазами засверкал, руки как-то странно ожили: хорошо ему, оказывается, подфартило — то «блэк-джек» через раз идет, то на «сплит» сразу двести марей взял, и пошло, и поехало…

— Ну, как семь тысяч дэмэ сделал, решил судьбу не искушать.

— А что такое — дэмэ?

— Так дойчемарки же! — как ребенку, объяснил Кочерга.

«Действительно, странные люди, элементарных вещей не знают!..»

— Сижу я, значит, в баре на Цайле, улица там у них шикарная такая, пью черное пиво и думаю о том, что мне вообще-то пора бы двинуться к своему партнеру. И тут вижу: двое. Наши. Их за версту узнаешь, нюхом. Хотя никто из наших теперь золотых зубов не носит. Я вот тоже соорудил себе фарфоровые, — Кочерга оскалился в голливудской улыбке. — Ничего, Сан Борисыч?

Турецкий криво усмехнулся: вечная история с этими зубами: забыл же, успокоился вроде, так надо напомнить…

— Это у меня там доктор один есть, еврейчик, тоже из наших, — пояснил Кочерга. — Нёма Финкель его зовут. Раньше жил где-то под Могилевом, а теперь довольно недорого и, главное, вполне добротно вставляет многим нашим фарфоровые коронки. По чужой, конечно, страховке. Вот он и мне тоже за сотню марей, ну, дэмэ, понимаете? — сработал. А вообще, я вам скажу, Сан Борисыч, выгодное это у него дело: там же не только эмигранты разные, но и наши совки пасутся. У Нёмы, как я знаю, клиентура богатая, он никому не отказывает.

— Где, вы говорите, он живет-то?

— А в Оффенбахе…

«Так, — «записал» Турецкий в своей памяти, — Нёма Финкель, дантист из Оффенбаха, большая клиентура, практикует по чужим страховкам». Он еще не знал, пригодятся ли ему эти сведения, но пусть будут на всякий случай.

— Я вам скажу, Сан Борисыч, что эти шпанские замашки наших «доил» знаю на все сто, недаром же десять лет на охране граждан состою. И глаз у меня на ихнего брата так еще наметан. Заметил я, как они на меня, будто невзначай, поглядели, и сразу все усек. Глаза — это знаете? Бывает, человек иной только зыркнет, а я уже все про него вычислил. Это у меня еще от бокса, — хвастливо подмигнул Кочерга, — противника всегда глаза выдают. Поэтому умный человек свой взгляд прячет, ага. Ну вот я и говорю, засек я их… Вы разрешите еще?

— Да курите, ради Бога.

Кочерга вытащил из пачки пятую уже, наверно, сигарету, но не закурил, а стал ловко перекатывать ее из угла в угол рта.

— Вы ж понимаете, что у меня с собой семь тысяч этих самых дэмэ. Откуда ж, думаю, вы взялись на мою голову? Следили, что ли? Вполне возможно, хотя я, честно, не могу сказать, чтобы где-то раньше наколол их. Сижу, значит, пиво допиваю, а шарики-то мои вовсю уже крутятся. Рожи у них неприятные — мафиозные. Ростом оба некрупные, но сила, чувствую, есть. Подкачанные ребятки. Один такой рыжеватый, и морда у него — будто дверью прищемили, немного на еврейчика смахивает, а другой больше на черножопого похож, может, чеченец какой. Их там теперь тоже много. В общем, та еще парочка, так руки и чешутся вмазать им по сусалам.

И это описание Саша занес в память.