Контрольный выстрел

Не желая продолжать бесцельные говорения, Турецкий решил для себя сегодня же, благо время к тому подходило, после второй или третьей рюмки серьезно и без всяких уверток поговорить на эту тему с Олегом. И раз и навсегда, хотя бы для себя лично, снять дурацкий вопрос с повестки дня. Это было тем более странно, что он сам же в прошлую пятницу видел в кабинете Олега фотографию, на которой были запечатлены для потомства Саша с Киркой на фоне… нет, там был главным трехкилограммовый гриб, а уж они — действительно на его фоне. И Кирка там у него сидел на мотоцикле, и еще навеки запечатлен решающий момент футбольного матча в Тарасовке, который, если не изменяла память, сама же Шурочка и щелкнула. И после этого она рассказывает о каких-то разногласиях? Я вас па-апрашу! Так говорил всегда Толя Равич, друг Сашиного детства, когда тому лепили горбатого и он уставал от брехни. Вот прямо так и останавливал: па-апрашу. И липа, как говорится, шла на лыко. Светлые тапочки плести.

Взять и сказать все это сейчас Шурочке, понимал Турецкий, было бы совершенно напрасным делом. Ибо зацикленность — тоже одно из характерных, хотя и не самых приятных качеств, точнее, результатов социалистического воспитания. А еще точнее — образ мышления, с ударением на букве «ы».

В принципе Саше все уже было ясно, и он мог бы, не вступая в дальнейшие дискуссии, отваливать по своим делам. Пока же он предавался своим ясным и возвышенным мыслям, что-то в компании произошло, во что Саша не сразу врубился. Шурочка, оказывается, стала приводить примеры разногласий между братьями, иными словами, ударилась в воспоминания своей грешной молодости. Господи, ну все они давно знали, что был момент в биографии героини, когда она поддалась своему девичьему, студенческому чувству и, грубо говоря, дала засранцу Матюше, который, воспользовавшись случаем, сделал свое хамское, хотя, вероятно, и очень приятное — по молодости — дело, чтоб через какое-то время отвалить за рубеж. Ладно, родился Кирка. Шурочке одного сына оказалось мало, и она вышла замуж за будущего генерал-лейтенанта КГБ, а тогда просто Толю Марчука. Тот уже не случаем пользовался, а торжественно исполнял свои супружеские обязанности, отчего скоро на свет Божий явился Олег. Сегодня Шурочка, не прожившая с будущим генералом и трех, кажется, лет, может быть полностью удовлетворена: она сама стала генералом, и погоны когдатошнего мужа ей до лампочки. Все это было известно давно и в разных подробностях, которые проскальзывали как в байках самой хозяйки положения, так и в воспоминаниях Константина Дмитриевича, вполне возможно когда-то подбивавшего клинья под это грандиозное строение природы, именуемое Александрой Ивановной. Но к чему все это?!

Сыновья выросли, «образовались» до такой степени, что их охотно забрали в высшие политические сферы. О чем теперь спорить? Генерал дядя Толя, по личному мнению Турецкого, очень хорошо относился как к своему родному сыну, так и к пасынку, который не стал им официально исключительно по причине Шурочкиных капризов. И с чего это она теперь-то затеяла самобичевание? Ну грызутся парни, так тут, может быть, проявляются как раз рецидивы их духовного и физического роста, их максимализм в отношениях друг с другом, семейная гонка за лидером. Точнее, за право обладать этим званием…

И если Саша в этом смысле все-таки прав, то нечего и воду лить. Но Олежку все равно следует немножечко вздрючить. Это он решил для себя, пользуясь правом Старшего Брата. Видит Бог, Турецкий считал себя человеком справедливым, особенно по отношению к своим. И оттого, что Шура рассказывает, как ей трудно было отдаться тому или другому, а затем разделить свои материнские чувства между старшеньким и младшеньким и считать одного удачненьким, а другого, извините, не очень, — от этого, пардон, дамского маразма Сашу слегка подташнивало. Потому что он знал, любил и помнил обоих парней сызмала, они выросли на его глазах, он их учил жизни, и они играли с ним в футбол — разве для чистоты отношений этого мало?! И Шурочка, любя или не очень одного, в пику другому оставалась все-таки генеральшей, а не матерью, которую любили сослуживцы и называли между собой «мать-начальница». Ни одни на свете погоны, даже полностью золотые и без единого просвета, не добавят к человеческому естеству больше, чем ему отмерено Богом. Вот и все…