Контрольный вирус в голову

Деревня Чужиновка в отличие от сотен других умерших по всей России деревень благополучно дожила до двадцатых годов двадцать первого века. Правда, её население сократилось в шесть раз, с шести тысяч до тысячи жителей, что повлекло за собой и рост числа заброшенных домов.

Никаких предприятий, в том числе по выращиванию сельскохозяйственной продукции, на территории района не было, кроме разве что подстанции и узла компрессорной газовой перекачки, и сельчане, кто мог, работали в основном в Ярославле либо в других поселениях губернии. Поэтому фермерское хозяйство Гавриловых резко контрастировало с типично сельским образом бытия при отсутствии у жителей желания работать. Лишь с полсотни усадеб кормились со своих хозяйств, кое-как содержа животину — коров, коз и свиней, да сажая картофель, остальные мучились при почти полном отсутствии средств к существованию, что вело и накоплению ненависти у «люмпенпролетариев» к «буржуям», которыми неожиданно стали Гавриловы.

Глава семьи заново отстроил дом, поставил небольшую ферму для коров, сараи для птицы и засадил два гектара овощами. Помидоры он выращивал в теплицах, которых насчитывалось десять. И всё это теперь постепенно приходило в упадок, потому что продать выращенное Гавриловы не могли.

К тому же, как выяснилось после разговора с родственником, жена местного царька — главы администрации Октябрьского района, известная как «бизнес-леди Мценского уезда», вознамерилась купить хозяйство у Гавриловых за гроши, что только усугубляло положение фермера. Чиновники ни капли не стеснялись того, что отжали его бизнес, и делали всё, что хотели.

Всю историю борьбы за выживание Нестор выслушал от хозяина усадьбы вместе с другом Стасом Ревенко, который присоединился к нему утром в последний момент перед отъездом в деревню. Выяснилось, что его экраноплан поставили на модернизацию, и пилот остался не у дел.

Сидели втроём на веранде с видом на реку и на лес на другом берегу. В воздухе витали запахи прели и сена. Издали доносились звуки мирной сельской жизни: мычание коров, петушиные крики, лай собак.

Облака разошлись, и впервые за весь ноябрь на небе засияло солнышко.

Хозяйка, статная женщина пятидесяти лет, хлопотала на кухне, готовя завтрак. Мужчины разговаривали.

— Я вас понял, дядя Костя, — сказал Нестор. — От кого, по-вашему, зависит решение вопроса покупки фермы и вообще всей этой кампании?

— Придирчиво я не оценивал, но, конечно, старший в той стае — глава администрации, Виктор Борисович Усик.

Стас рассмеялся.

Гаврилов посмотрел на него с понимающей усмешкой.

— Вот именно.

— А его жена? — не стал поддерживать шутливый тон Нестор.

— Стерва! — вырвалось у Константина Васильевича. Он виновато поёжился, крупный, большеголовый, с льняными волосами и усами соломенного цвета. — Извините. Вполне возможно, что она и заворачивает всем.

— Где мне их можно найти?

— В правлении, — ответил Гаврилов. — Глава постоянно там. А вот его жену найти труднее. Бизнесом она никаким не занимается, просто муж записал все свои активы на неё, и госпожа Усик разъезжает по городу, либо отдыхает в Москве. Чаще всего она посещает салон красоты в Ярославле.

— Хорошо, ею мы займёмся позже. У тебя есть фотография босса?

Константин Васильевич наморщил лоб.

— Не хватало ещё его фотографию в красный угол дома повесить. Хотя подожди.

Он вышел с веранды и вернулся с толстым глянцевым журналом, на обложке которого красовалось название «Ярославский гламур».

— О нём тут статья с перечислением заслуг, напечатали к пятидесятилетию. Есть и фото.

Нестор и Стас с любопытством полюбовались на фото главы администрации Октябрьского района. Ракурс фотограф выбрал удачный, и Усик выглядел мужественным патриотом если и не страны, то Кремля, так как носил точно такой же костюм, что и президент. Во взгляде управленца читалась безграничная уверенность в своих силах.

— Молодой, — сказал Стас. — Далеко пойдёт.

— Кадровый резерв президента, — криво улыбнулся Гаврилов.

— А кто у армян главный?

— Есть тут один, в соседней Киреевке обитает, все его князем кличут. Тигран Ирбисович Мирзоян, типа заготовитель. Появился два года назад, перетащил своих родных, создал банду, и теперь у него чуть ли не табор. Хотели даже обложить данью грибников и ягодников, да прокуратура вмешалась. А потом подмяли под себя местных продавцов и никого из производителей в город не пускают. До мордобоя доходило. Но у них и в полиции связи.

— Обычная картина, — хмыкнул Стас.

— Для кого-то, может, и обычная, только люди бегут из села. И если так пойдёт и дальше, кто останется на земле?

— А вы куда хотите переехать?

Гаврилов посмотрел на пилота исподлобья.

— К брату поеду, Фёдору, он в Северном живёт, там вроде полегче ситуация.

— Уже договорились? Вас ждут?

— Брат ждёт.

Стас засмеялся.

Собеседники вопросительно посмотрели на него.

— Вспомнил изречение актёра боевиков Стэтхема, помните фильмы «Перевозчик»? Он сказал: если тебе не рады в рваных носках, то и в целых идти туда не стоит.

Гаврилов улыбнулся.

— В рваных я не хожу, но думаю, что Фёдор будет рад. Другое дело, переезд — дело нелёгкое.