Контроль

– Значит, так, Сыроежка. Вот фотография. Это мистер Стентон. Он владелец фирмы «Фараон и сыновья», которая вербует американских инженеров для Советского Союза. Кроме того, через мистера Стентона мы заказали в Балтиморе на фирме «RVB» одну очень важную штуку. Есть подозрение, что эту штуку у него, мягко говоря, увели. С мистером Стентоном нам надо поговорить, но так, чтобы никто не дознался, что мы с ним виделись. К концу рабочего дня я всех девочек, которых с собой привез, ставлю к выходам его фирмы. Нам надо его не упустить в толпе. Кроме того, я выставлю посты у его дома. Надо мистера перехватить. Как только перехватят и поведут, я тебя на машине выброшу на его пути. Твоя задача – охмурить, сбить с панталыку и увести с пути истинного. Мы за тобой будем смотреть. Как только отведешь в сторону, мы его и прихватим. Потолковать надо. Ясно?

– Ясно. Только я по-американски говорить не умею.

– А тебе по-американски не надо говорить. Главное, чтобы ты по-русски не заговорила. Ты ему мимикой информацию передавай. И жестами. Телом, так сказать.

– Ясно. А если он будет говорить?

– А ты слушай и улыбайся.

– Ясно.

– Все. До вечера свободна. К вечеру оденешься завлекательно и мордочку подрисуешь. У тебя это получается. Иди. Ширманова ко мне.

10

– Товарищ Ежов, здравствуйте. Это я говорю, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Товарищ Ежов, мы тут с товарищами посоветовались и решили, что товарища Берия мало расстрелять.

– Мало, товарищ Сталин.

– Не будем его расстреливать. Его надо перевоспитать и исправить. Надеюсь, на Лубянке умеют перевоспитывать.

– Перевоспитаем, товарищ Сталин! Мы его на верный путь поставим.

– Он тут у меня. Я сейчас выделю охрану и отправлю его прямо к вам на Лубянку.

– Лубянка давно по этому мерзавцу плачет.

– Вы меня не поняли, товарищ Ежов. Мы решили товарища Берия послать к вам на Лубянку не в камеры, а в кабинеты. Товарищ Берия назначен вашим заместителем. Вы будете его начальником и постарайтесь своего нового подчиненного исправить и перевоспитать.

11

Идет Люська Сыроежка под ручку с мистером Стентоном. Мистер Стентон Сыроежке в ухо непристойности шепчет. Смеется Люська.

Отлип от стены некто в сером и мистеру рот зажал. И Ширманов рядом. В подъезд дернули. В Вашингтоне подъезды на ключик закрываются. Но профессионален Ширманов. У него в кармане, если порыться, ключи от всякого подъезда найдутся.

Дернули мистера Стентона так, что вроде бы и не было никогда такого мистера на вашингтонских улицах.

Холованов фонариком в очи:

– Здравствуйте, мистер Стентон. Как дела с известным вам изделием?

– Великолепно, мистер Холованов.

– Завершили?

– Полный порядок. Завершили.

– И когда?

– Так неделю же назад.

Отлегло у Холованова. Улыбнулся:

– А вроде к концу года обещали.

– Именно так. Обещал. Но и вы обещали за скорость платить дополнительно. Поэтому мы постарались и завершили досрочно.

– И где изделие в данный момент?

– Как где? Как это где?

– А ты не вскипай! Где, спрашиваю, изделие?

– Так вам же отдали.

– Когда отдали?

– Так вчера же. Девчонка от вас была. Худенькая такая. Симпатичная.

– И трость у нее была?

– Трости не было, женщины с тростью не ходят. Но в сумочке у нее набалдашник от трости был.

– Такой как надо?

– Точно такой.

– А документы ты проверил?

– Как без документов, мистер Холованов? Все документы в полнейшем. И расписочка у меня в сейфе. На вашем бланке.

12

Впереди – Волга. Впереди – мост железнодорожный: одним концом упирается в берег, другим – в горизонт. Тринадцать пролетов. Раньше назывался мост Александровским. Теперь – просто мост. Мало кто помнит его прежнее имя. Мало кто помнит, что начали строить Александровский мост в 1876 году, а через четыре года пошли по нему поезда. Тогда был крупнейший мост Европы, символ русского капитализма, неудержимо прущего заре навстречу. Мост и сейчас смотрится. Страшен мостище. Страшная серая Волга. Вокруг – степь. Уже холодно. Ветер на проводах свистит. Разъезд. Рельсы в три колеи. На откосе надпись белыми камушками: «Слава Сталину!» На запасном пути – «Главспецремстрой-12». Все. Ничего больше.

Пронесся мимо красный экспресс «Куйбышев-Москва», смотрят люди из окон на ремонтный поезд, ничего интересного увидеть не могут.

Потому как все интересное не снаружи, а внутри. Внутри вагона не то почтового, не то багажного. Там, внутри Сей Сеич проверяет готовность Жар-птицы к выполнению ответственного правительственного задания.

– Отсюда ты пойдешь сама. Тут до Куйбышева рукой подать. Главное, чтобы они не поняли, откуда ты появилась. Связи никакой мы с тобой, Жар-птица, поддерживать не можем. Все телефоны в руках НКВД, весь телеграф – в тех же руках. Иди. Если что-то узнаешь или сделаешь, возвращайся сюда. Мы тут на разъезде регулярно по субботам с полночи до полдня.

– Сей Сеич, 913-й километр прямо у Жигулей, вы думаете, что НКВД не догадывается, что у нас тут постоянное место остановок и долгих стоянок?

– Будем надеяться, что они об этом не знают.

13

Жарко в сентябре в славном городе Вашингтоне. Гонит горячий ветер первые опавшие листья по М-стрит.