Контроль

Тихо, как в пустом космическом корабле. Только смолистые чурки в камине потрескивают. Только запах дыма чуть тревожит. Только далекий шум тайги будит неясные воспоминания.

Дракон и Жар-птица одни. На весь дворец. На всю Сибирь. На всю ночь.

Глава 9

1

В Хабаровске сели на рассвете.

Так Холованов поднимал самолет в Иркутске, чтобы в Хабаровске быть рано. В полетном листе: транзит на Владивосток. Это чтобы паники не поднимать, местных руководителей не тревожить. Машину Холованов вызывает не из комитета партии, но из ближайшей войсковой части. Опять же: зачем шум?

Настя в салоне переодевается. Все полярное заоблачное снять. В таком виде по Хабаровску летом не ходят. Теперь на ней юбка, гимнастерка с алыми петлицами, в петлицах – эмблемы: серп и молот 575-й пробы.

Туго Жар-птица ремнем перепоясалась, проверила пистолет на боку. Проверила крепление цепи на портфеле. Портфель – в левую руку. На левое запястье браслет замкнула стальной. Теперь портфель из рук не вырвать, разве что руку отрубить.

Подошла машина командира соседнего истребительного полка: водитель и двое охранников с винтовками.

Они еще не знают, куда им надо ехать и зачем. Сказал Холованов в телефонную трубку командиру полка соответствующую для такой ситуации фразу – и вот машина под крылом.

И сам командир полка – под крылом: не изволите еще чего потребовать? Нет, Холованов ничего больше не требует. И командира полка к самолету не вызывал. Просто командир по своей инициативе прибыл: все ли так? Не изволите ли еще чего?

Нет. Ничего более Холованов не изволит. Командир может заниматься повышением боеготовности вверенного ему полка.

Села Настя на заднее сиденье:

– В большой дом.

2

Козырнули охранники большого дома. Такая у Насти в руках бумага, что долго ее на входе не задерживают.

По лестнице – вверх, мимо каменного изваяния: Ленин и Сталин на скамеечке.

Расположение лестниц, коридоров, кабинетов Настя по схеме заранее изучила, потому в дверь начальственную идет, не спрашивая направления. Пышная тетя рванулась дверь собою прикрыть. Настя ее мягким движением с пути убрала: нежно ребром ладони под подбородок – и медленно вверх, чуть толкая назад. Такое движение нарушает равновесие противника. Пышная тетя плюхнулась в кресло свое, а Настя мимо нее – к двери. Стукнула и тут же отворила, не дожидаясь разрешения.

Поднимается ответственный товарищ из-за стола – весь возмущением налит: к нему так не входят.

Предупреждая начальственный гнев, Настя скороговоркой представляется:

– Спецкурьер ЦК Стрелецкая.

Подобрел ответственный товарищ. Настя ему конверт из портфеля о пяти печатях:

– Распишитесь.

Расписывается ответственный товарищ. А кончик ручки подрагивает. Вскрывает конверт. От нетерпения рвет бумагу клочьями.

– Конверт мне верните, на нем ваша подпись в получении.

– Да, да, как же.

Ему бы скорее бумагу читать, так нет же, две секунды надо потратить, чтоб конверт ей вернуть, заразе педантичной.

Углубился товарищ в чтение.

Послание короткое совсем.

Прочитал.

Не поверил. Прочитал еще раз. Приободрился.

– Поздравляю вас.

– А разве вы знаете, что тут написано?

– Я – спецкурьер ЦК и знаю, что там написано. Там написано, что товарищ Сталин вас назначил заместителем Наркома НКВД.

– Да.

– Еще раз вас поздравляю. Вылетаем сейчас.

– Как сейчас?

– Так. Садимся и летим. Товарищ Сталин ждет.

– Мне надо сдать все дела.

– Дела сдавать не нужно. Сейчас срочно в Москве дела надо принимать. Потом вернетесь и сдадите. А сейчас замкните сейф, опечатайте своей личной печатью. Ключи и печать имейте с собой.

– Но я хоть домой позвоню, чтобы к обеду не ждали.

– Самолет не ждет. Дадим радиограмму с борта.

– Но у меня нет полярной одежды, я замерзну в самолете.

– Одежда есть. Я привезла с собой унты 47-го размера, шлем 63-го размера и меховую куртку и брюки размера «самый большой, широкий».

Ничего не сказал ответственный товарищ, но во взгляде читалось: «Смотри, падла, долетим до Москвы, стану я замом Наркома НКВД…»

3

Двадцать три часа чистого полетного времени до Москвы.

Еще и посадки для заправки.

Обратный путь без промежуточных ночевок: товарищ Сталин ждет.

Тяжело ответственному товарищу в самолете. Гул, дребезжание, вибрация, изо рта холодный пар валит, инеем по переборкам стелется.

Но курьерша из ЦК, видно, осознала, что надо хвост поприжать, если с товарищем такого ранга разговариваешь. Там, в Хабаровске, роль у нее: спецкурьер ЦК, а в самолете она – обыкновенная бортпроводница. Явно испугалась и весь путь вела себя, как подобает образцовой бортпроводнице на правительственном самолете: не угодно ли омаров?

Подобрел ответственный товарищ к Москве. Заместитель Наркома НКВД – не фунт изюму. Ему ли на девку обижаться? Его ли это высота? Сейчас замом. А там глядишь и… А девку и по другому наказать можно. Жаль, в Новосибирске ночевать не останусь. В обыкновенной одежде в девке недостаток мяса проглядывается, а в меха нарядилась, так вроде и ничего.

И пилот Балабанов или Калабанов, как его там, тоже себя правильно ведет. Понимает, барбос, кого везет, приветствовал ответственного товарища, вытянувшись в струнку.

Сели на Ходынке.