Контрфевраль

Сделав еще глоток и откусив изрядный кусок от свежеиспечённой, еще горячей булки, Рудольф Густавович с несколько брезгливым взором окинул помещение бывшей кондитерской Наумова, а вот уже несколько месяцев – кафе, сменившей не только хозяина, но и название. Теперь на вывеске на русском и французском языках было начертано соответственно: «Новый Прокоп» и «Nouvelle Le Procope». Правда, среди посетителей, число которых возрастало с каждым днем, это кафе именовали не иначе как «У Вольтера». Объяснением сего феномена мог служить тот факт, что среди изображений знаменитых и даже венценосных поклонников кофе – Петра и Екатерины Великих, Наполеона Бонапарта и Людовика XV – портрет Вольтера размещался обособленно, за спиной стоящего за стойкой метрдотеля. Под ним гордо красовалось число «50», обозначавшее количество чашек кофе, осушаемых великим философом ежедневно на протяжении многих долгих лет. В этой плеяде кофеманов, правда, некоторыми знатоками было отмечено отсутствие Иоганна Себастьяна Баха, но явное прославление германца могло быть признано непатриотичным. Среди постоянных клиентов было несколько категорий – молодые инженеры и начинающие юристы, студенты-старшекурсники из обеспеченных семей, артисты театров (еще не звезды, но уже «со словами»). Правда, в последнее время захаживали и «их благородия» из числа бывших вольноопределяющихся и нижних чинов.

Столь дурное настроение Герсона было вызвано не качеством и перечнем блюд, кои могли выбрать посетители данного заведения, интерьером или расторопностью официантов – всё было значительно проще и одновременно сложнее. Хроническая нехватка средств, вызванная уже устоявшейся привычкой к кокаину, мгновенно поглощавшей все денежные поступления, окончательно расшатала нервы Рудольфа Густавовича и заставляла его пускаться на всевозможные авантюры. А доставать «марафет» становилось все труднее и, соответственно, дороже. Один грамм паршивой смеси из второсортного кокаина с зубным порошком обходился теперь минимум в пять рублей.

Второе и третье место среди виновников бедствий Рудольфа Густавовича занимали вдова и внебрачный сын Виктора Александровича Владимирского, которые являлись совладельцами «Петроградского листка», а также Александр Алексеевич Измайлов, который был приглашен на должность главного редактора в прошлом году с миссией, по его собственному признанию, «олитературить» газету. Не всем пришлись по нраву эти новации. Родившийся в тысяча восемьсот шестьдесят первом году «Листок» ориентировался на весьма специфическую и неискушённую в высоких материях публику – швейцаров, приказчиков, дворников, половых в кабаках и прочий мелкий люд. Громкие заголовки, сенсации, обращение к пикантным темам, повышенное внимание к криминальным событиям – вот что составляло основное содержимое этой и подобных ей «бульварных» газет. Процесс создания аналогичного чтива один из современников выразил в шуточных строчках:

Воды простой ведр сто взять надо,
Прибавить крови полведра,
С полфунта посильнее яда
И сала пуда полтора.
Железной ржавчины прибавить.
Архивной пыли мер пяток
И греться всё в котле поставить,
Не обращая в кипяток…

Даже низкое качество бумаги, на которой печаталась газета, позволяло получать двойную выгоду. Низкая закупочная цена сочеталась с тем, что, как признавался один из издателей, «добрая треть нашей публики покупает “Листок” совсем не ради прекрасных сочинений, которые вы в нём печатаете, а ради вот именно этой гнусной бумаги… Потому, что рабочий и мастеровой человек газету сперва читает, а потом из неё цигарку вертит, – ну и за “Листком” имеется уже многолетняя слава на этот счёт, что для цигарок лучше его бумаги нет»…