Контракт с коротышкой

Сейчас, когда они опять сидели в патио и знали, что Лео уже больше никогда не появится – ни с важным видом, ни с каким другим, – молчание казалось куда более утомительным. Чили спросил, что она собирается делать. Фей ответила, что не знает, мол, ей опротивела работа в химчистке, в постоянной духоте. Чили посочувствовал: там, наверное, ужасно жарко? Она фыркнула: он даже не представляет насколько. Он затронул вопрос о страховке. Она пожала плечами – вряд ли у Лео была страховка, ей, во всяком случае, ничего об этом не известно. Чили сказал, ну… Но с места не тронулся. Фей – тоже. В темноте ее лица было почти не видно. И Фей, и Чили молчали, пока она вдруг не сказала – этакий голос из ниоткуда:

– Знаешь, о чем я думаю?

– Да?

– Если в еще этот сукин сын действительно погиб…

Чили замер. Никогда просто так не болтай.

– Уехав в Лас-Вегас, он звонил мне дважды, а потом я не слышала от него ни слова. Я знаю, он там, ведь Лео постоянно твердил о том, как уедет в Лас-Вегас. Но подставилась под удар я, ведь это мне дали деньги, а не ему. Я говорю об авиакомпании, о трехстах тысячах долларов, которые мне выплатили за то, что я потеряла мужа.

Фей замолчала и покачала головой.

Чили ждал.

– Я верю тебе, – вновь зазвучал ее голос из темноты дворика. – Считаю порядочным человеком, пусть и аферистом. Найди Лео и верни мне мои триста тысяч, если он их еще не промотал, а я отдам тебе половину. Если же он выиграл, поделим и выигрыш – или то, что осталось. Ну, как тебе сделка?

– Так вот о чем ты думала, – догадался Чили. – Слушай, а почему авиакомпания решила, что Лео погиб, если его не было в самолете?

– Зато там был его чемодан, – пояснила Фей и рассказала Чили, как все произошло.

История оказалось поистине замечательной.

2

Гарри Зимм полагал, что, если он будет держать глаза закрытыми и перестанет вслушиваться, звук прекратится сам собой и скоро они снова заснут.

Однако Карен так не считала. Она дважды окликнула его шепотом – видимо, сама не была уверена, слышит она что-нибудь на самом деле или ей просто мерещится. А потом: «Гарри…» – все тем же шепотом, но уже значительно громче. Когда же он снова промолчал, она толкнула его в спину локтем. И сильно.

– Гарри, черт тебя подери, там внизу кто-то есть.

Они вот уже больше десяти лет не спали в одной постели – с тех самых пор как перестали жить вместе, но Карен по-прежнему безошибочно определяла, притворяется он или нет. Впрочем, один раз за эти десять лет они все же переспали – в этой постели, сразу после того как она развелась с Майклом. Именно Майкл, ставший к тому времени настоящей звездой, и подарил Карен этот дом. Нет, ее не обмануть. Гарри перекатился на другой бок – Карен, одетая лишь в футболку «Лейкерс», сидела на краю широченной кровати. Мягкий белый силуэт в темноте – маленькая фарфоровая куколка.

– В чем дело?

– Заткнись и послушай.

Крутая фарфоровая куколка в просторной футболке.

– Ничего не слышу. – И он не соврал: в тот момент он действительно ничего не слышал.

– Сначала я подумала, что это Мигуэль, мой слуга, но он сейчас в Чула-Виста, у матери.

– У тебя есть слуга?

– Мигуэль убирает в доме, во дворе… Вот! Гарри, если ты и этого не услышал, значит, ты совсем оглох.

Он хотел спросить ее, сколько лет Мигуэлю и как он выглядит. Мигуэль… А сам подумал о Майкле, ее бывшем муже, теперь суперзвезде. Майкл жил здесь и спал в этой постели. Интересно, а Мигуэль здесь тоже спал? Карен было уже к сорока, но выглядела она по-прежнему сногсшибательно. Держала себя в форме, бросила наркотики, перешла на здоровую пищу, обычные сигареты сменила на ментоловые с низким содержанием смол.

– Гарри, не вздумай заснуть.

– Разве я когда-нибудь так поступал с тобой? – Он немного помолчал. – Ну и что это может быть?

– Это голоса, Гарри. Люди разговаривают.

– Правда?

– Телевизор… Кто-то вошел в дом и включил телевизор.

– Ты уверена?

– Да сам послушай!

Гарри решил не спорить. Он оторвал голову от подушки и вслушался в монотонный звук, который постепенно превратился в голоса. Карен была права – разговаривали двое. Он весь обратился в слух и через мгновение сказал:

– Знаешь, а ведь один из голосов очень смахивает на голос Шеки Грина…

Карен медленно повернула голову и посмотрела на него через плечо:

– Что, все еще пьян, да? – оценила она его состояние немного печальным, без малейшего признака издевки, голосом.

– Наоборот, прекрасно себя чувствую.

Пусть он немножко пьян, зато с приятным пока еще ощущением кайфа. Головная боль придет позже, если, конечно, он не примет что-нибудь. Там внизу, в кабинете, где сейчас работает телевизор, он выпил, наверное, полбутылки виски, рассказывая Карен о своем положении, о том, что его тридцатилетняя карьера в кинобизнесе висит на волоске. Либо он станет основным игроком, либо уйдет в небытие. А она сидела и слушала его, прямо как этот твой долбаный агент профсоюза водителей-дальнобойщиков – никакой реакции, не говоря уже о сочувствии. Вдруг ему на ум пришла одна мысль, и он тут же поделился ею с Карен: