Контракт

Вспомнить, когда я потерял сознание не получалось, пришла тьма, которая сменилась нагромождениями подвесной потолочной аппретуры и связками кабелей медицинского корпуса. Я неудобно лежал на правом боку шея затекла, может повернуться, лечь удобней? Вскоре понял, что крепко привязан ремнями к кровати, и стоит успокоиться, сейчас проходила активная фаза операции, за спиной гудели сервоприводы манипуляторов. Плечо подергивало, что-то хрустело, шипело, что они вообще себе позволяют?

Рассмотрел левое плечо, на нем была ужасная темно-красная гематома от попадания пули, даже был разрыв и несколько красиво наложенный швов. Зачем они ковыряются в спине, понять или вспомнить не получалось, вновь накатила сонливость.

Медкорпус видимо лечил меня по вип программе, уже через два дня, мог ходить, и имелись силы приступить к работе, пока только кабинетной. Все же из ноги достали пулю, сломанную лопатку заметили на протез, и восстановили несколько десятков менее значительных травм. Хромая добрался до своего кресла, устало в него опустился, все же до полного восстановления требовалось еще несколько дней. Организм после случившееся встряски был неожиданно слаб, словно я был задохликом первоклашкой, неприятно чувство.

Рядом на столе лежал планшет Федоровича, экран пестрил множеством пришедших сообщений. Да я понимал его волнения. Пропасть на столько времени, нарушить договор о конвое, но это мелочи, не удивлюсь если он банально за нас волновался. Коротким сообщением обрисовал ему ситуацию, о столкновении с офицером, и рассказал о наличии у него бункера и возможных перспективах, на более жесткую фазу противостояния.

Вошла Мариночка, с подносом в руках, на нем исходила паром железная кружка горячего кофе и какая-то выпечка. Это было чудно, настоящая свежая выпечка, пирожки, булочки, может когда-нибудь удастся наладить производство хлеба, мне так его не хватает, сухари уже сидят в печенках.

- Спасибо золотце, - душевно поблагодарил я, принимая поднос. – А…

Расплыться потоками комплиментов не дал звуковой сигнал монитора, виновато улыбнувшись Марине, сосредоточился на работе. На экране крутился знал корпорации, а именно «генерального штаба», после, появилась ссылка на пункт договора. Смахнув ладонью выступивший пот, как оказывается у меня по контракту есть множество обязательств, желательно их всех переписать на листик вставить в рамочку на столе, чтобы никогда не забывать. Пункты, о которых мне любезно напомнили, были довольно просты. Все столкновения с представителями других корпораций должны максимально подробно фиксировать и отправляться в штаб корпорации, также требовался мой личный доклад. Если с этим все было понятно, то как привязаться другую информацию в виде возможного фото и видео отчета? Делать мне нечего во время боя, бегать с видео камерой занимаясь подобной ерундой. Тут неожиданно, пришла на помощь система, с вопросом разрешаю ли я привязку дополнительной информации к массиву доклада?

Подтвердил, и с удивлением понял, что во время боя дроны сборщики, под маскировкой делали видео контент нашего боя. Вот уроды, я такого пункта не помнил в их поведенческой программе, или это одна из скрытых директив? Интересно, что еще скрывают в своих мозгах железные уродцы?

Дальше требовалось что-то делать с дисциплиной. Выходка Кати, не принесла ничего кроме ран, трат ресурсов и уязвленной гордости. Даже опыта и прочего лута не досталось, я ведь точно знал, что завалил парочку солдат. Видимо вражеский офицер достаточно хорошо знает свое дело, и запретил своим людям таскать системные вещи в инвентаре во время боевой операции, или банально, такой ресурс используется сразу, так как лежа в карманах, пользы никому не принесет.

После отправки отчета, я не успел насладиться кофе и пирожками, как на костылях ввалилась бледная недовольная Катя. Ее наглое, чуть подпухшее лицо, выдало крайнюю степень злости, костыли, плотный фиксатор во всю правую ногу, не добавляли так необходимого ей, женского обаяния и мягкости.

Пришлось подняться, выйти из-за стола и сложив руки за спиной, сурово наблюдать за мигом изменившейся в лице подчиненной. Опытная женщина сразу поняла, что простого разговора не выйдет. До хромала ко мне вплотную, со слезами на глазах, спросила:

- Ты меня любишь?

Я не изменился в лице, легко выдержав столь подлый удар, все же у Кати для этого нет главного преимущества, красивого смазливого лица:

- Ты умная женщина и должна понимать, что в нашем маленьком городе, не смогут уместиться две группировки со столь разными полярностями приоритетов. Будет война, победитель останется только один, и мы просто обязаны им стать. Ты совершила ошибку, уменьшила наши шансы на победу в войне. Поэтому я вынужден ввести в бункере ввести правило двух ошибок, после второй ошибки, уроду будут переломаны ноги, и в таком состоянии, без оружия, он будет выброшен на улицу.

Катя не изменилась в лице, а по щеке катилась одинокая слезинка:

- Теперь, ты меня любишь?