Контра (СИ)

То что в данный момент, штабс-капитан пытался льстить, "было заметно и слепому", так как в этот момент, его лицо побледнело и пошло красными пятнами, чего не наблюдалось даже во время недавней ссоры. Тем более, и голос звучал как-то скованно, как будто каждое слово выдавливалось из глотки с неимоверным усилием. Не привык этот вояка "шаркать перед кем-либо ножкой" — не его амплуа. Это был боевой офицер, не какой-то там "паркетный воин". Он мог атаковать недруга в лоб; устроить врагу коварную засаду; даже ударить в спину — в прямом смысле этого слова, в тыл. Но только не лебезить перед кем-то, для достижения нужного эффекта. В чём существенно проигрывал лощённым, столичным золотопогонникам, штабным карьеристам".

"Вы правы, барон. Я и мои оружейники, постоянно работаем, пытаясь изыскать что-то новое, более эффективное. Вот только это не означает, что открытия в этой области, согласны "сыпаться" на нас, как из рога изобилия. Кое что конечно есть, но вся проблема заключается в отсутствии "свободных" денег необходимых для начала производства наших задумок. Мы конечно же можем сделать несколько образцов, обстрелять их на новом стрельбище, палить в цель и просто так, чуть ли не до полного износа ствола. Затем, разобрать его, рассмотреть каждую деталь под лупой. Это даст нам возможность подумать над возможными конструктивными улучшениями. Вот только, это такой долгий процесс, а безденежье, не позволяет наладить массовый выпуск этих новых ружей. Наше ГАУ не заинтересовано в перевооружении российских войск. Вот как-то так. Мы бьёмся, пытаемся доказать важность наших изобретений, а эффект: "Как об стенку горох." — Никто не желает нас услышать".

"Зря вы так обижаетесь граф, есть один малоизвестный посторонним людям нюанс. Кардинально перевооружать войска во время войны, это почти самоубийство. — остановившись возле сундука, неожиданно возразил штабс-капитан. — Лучше массово выпускать то оружие, производство которого уже налажено, пусть даже оно устарело. Иначе, вы рискуете оставить солдат на поле боя безоружными".

"А я и не прошу, чтоб государственные заводы, переходили на выпуск моих пулемётов и патронов. Я согласен на его самостоятельное производство, лишь бы войска их закупали. Согласен даже продавать его по себестоимости. Со временем, я всё равно смогу, постепенно, начать наращивать его выпуск. У меня даже есть небольшой задел. Уверен, Виктор вам рассказал о начале строительства новых цехов".

"Да. — твёрдо глядя в глаза собеседника, ответил барон. — Мы знаем и про заложенные фундаменты цехов, и то, что сейчас, вы при участии графа Мусин-Елецкого Михаил Николаевича, в основном, заняты изготовлением новых станков. И про ваши долги — огромные кредиты взятые у наших столичных иудеев, нам тоже известно. Даже то, что оба ваши имения находятся в залоге. Уважаем. Вы целеустремлённый, не боящийся рисковать муж[75]. Но и мы к вам прибыли ни как обычные просители".

С этими словами, преждевременно поседевший барон присел возле сундука, и неизвестно каким образом появившемся в его руке ключом, отпёр запирающий его навесной замок. К этому моменту, рядом с ним уже стоял поручик Смирнов, который и помог открыть увесистую крышку. И то, что предстало взору Александра, произвело эффект разорвавшейся бомбы.

"Вот. Можете считать это нашим вкладом в ваше, такое нужное для империи дело. Точнее, оплатой за нашу учёбу, пулемёты и боеприпасы к ним". — Не сдерживая довольной улыбки, сказал Овечкин, рассматривая как от удивления у Саши вытянулось лицо и он, несколько раз, уподобляясь рыбе, беззвучно открыл рот. У графа просто не было слов.

"Ну что молчите, Александр Юрьевич, надеюсь этого богатства, что мы привезли, хватит для закупки у вас всего того, что так необходимо нашему полку?" — Наслаждаясь достигнутым эффектом, поинтересовался барон. Пусть он был и прямолинейным человеком, но, несмотря на это, небольшая толика позёрства была ему не чужда.

"Более чем достаточно". — Тихо ответил Саша, не отводя взгляд от разбитого на несколько секций сундука. Чего там только не лежало. В одном, самом большом отделении, находились золотые монеты, в том что немного уступало первому по размеру, располагались серебряные кругляшки чеканки британского монетного двора. Хранились там и бумажные купюры, аккуратно упакованные в пачки, перевязанные тонкими ленточками, и педантично разложенные отдельные ячейки.

"Что граф, неужели не будете пересчитывать это богатство?" — Кто задал этот ехидный вопрос, Александр не понял, так как по прежнему прибывал в шоке от увиденного. Как и не ответил на него, в этот момент, его беспокоил другой вопрос.

"Друзья мои, откуда у вас такое богатство? Как такое вообще возможно?"