Консул Тревельян

Не слушая его, Тревельян задумчиво смотрел на металлический футляр. Гипноглиф достался ему на орбитальной станции, кружившей около Сайката, примитивного мира, который уже несколько лет изучала совместная экспедиция кни’лина и землян. На Сайкатской станции двое пали жертвами сверкающей игрушки, самой опасной из числа Запретных Товаров[9], а сколько упокоилось до этого, о том ведали лишь Владыки Пустоты. Иутин, генетик-кни’лина, клялся, что уничтожил его, но это было ложью; Ивар отнял гипноглиф и вывез его тайком, в нарушение законов Федерации. С другой стороны, оправдание у него имелось – кто знает, в чьи руки мог попасть этот смертоносный артефакт и сколько народа прикончить. Впрочем, он понимал, что гипноглиф предназначен вовсе не для этого.

А для чего?.. Дарить бодрость, заменять сон или длительный отдых, если умеешь с ним обращаться?..

Покачав головой, Тревельян спрятал капсулу в сейф и пробормотал:

– Возможно, я забиваю гвозди микроскопом…

«Чем ты недоволен? – мрачно отозвался Командор. – Вылез из этой мышеловки, сплюнь и радуйся. В другой раз отдых может затянуться. Так что помни про бесплатный сыр».

– Дед, эту штуку не за тем придумали, чтобы травить людей и прочих любопытных гуманоидов, – возразил Тревельян. – Мне кажется, гипноглиф – такое устройство, что позволяет проникнуть…

Он смолк.

«Куда?..»

– Не знаю, пока не знаю. Придет время, выясним.

«Не свихнись, пока выясняешь. Кстати, про коньяк не забудь. Где коньяк, спрашиваю? У тебя что, уже отшибло память? В данный момент мы – люди, и нам необходим коньяк!»

Вздохнув, Тревельян повернулся к раздаточному автомату, набрал код и подождал, пока в раскрывшемся окне не возникла рюмка. Сами по себе тактильные и вкусовые ощущения деду не передавались, но ментальный результат – легкое, туманившее разум опьянение – он воспринимал.

Предок и ментальный Советник Тревельяна командовал некогда тяжелым крейсером «Паллада» и эскадрой Седьмой флотилии, сражался с кни’лина, хапторами и дроми[10], совершил немало подвигов, был отмечен боевыми наградами и пал смертью храбрых в возрасте девяноста двух лет на мостике своего корабля. Он погиб в той знаменитой битве у звезды Бетельгейзе, когда три земных крейсера разгромили армаду дроми, доказав всем врагам Федерации, что в Галактике появилась могучая, воинственная и хорошо вооруженная раса. Но до славной своей гибели старик летал и дрался более семи десятилетий, горел в потоках плазмы, замерзал на ледяных астероидах, командовал десантами, был ранен восемь раз и женат четырежды – словом, накопил огромный опыт, и потому его разум, в знак почета и благодарности, сохранили в памятном кристалле. Впрочем, отдых в Колумбарии Славы не мог прельстить такую личность, и уже много лет Олаф Питер Карлос Тревельян-Красногорцев состоял в ментальных Советниках у своего далекого потомка, сопровождая его во всех опасных авантюрах. У полевых агентов и эмиссаров ФРИК, полагавших, что одна голова хорошо, а две – лучше, это являлось обычной практикой.

Снова вздохнув, Тревельян выпил коньяк. Это был не самый подходящий напиток после гипнотического транса, но разве он мог отказать своему компаньону?.. Учитывая его нынешнее состояние, удовольствий у деда было не так уж много.

«Хорошо, – пробормотал призрачный Советник, – хорошо… Повторим, малыш?»

– Хватит.

Словно извиняясь, Ивар коснулся виска с имплантом, крохотной капсулой с кристалликом. При нужде капсулу можно было извлечь, поместив ее затем в какой-нибудь самоуправляющийся агрегат, обладающий подобием разума и механическими эффекторами. Очень полезный фокус, если учесть, что полевая ксенология являлась занятием непростым и временами весьма опасным. В последний раз Тревельян и его Советник прибегли к нему на Хтоне, планете биоморфов, сводивших давние счеты в разрушительных междоусобицах. Там им пришлось расстаться – Ивар улетел на Равану, а Командор, возглавив воинство роботов, занялся наведением порядка и так в этом преуспел, что силы Флота заняли Хтон без единого выстрела[11]. Затем деда вернули Ивару, доставили с почетом на боевом фрегате «Ниагара».

«Коньяк лучше, чем твоя блестящая штуковина, – настаивал Советник. – Глотнешь, и ты уже в крейсерском режиме, реактор на холостом ходу, орудийные башни опечатаны, а мысль течет привольно, блуждая среди звезд. Так говорил коммандер Раков, один из первых моих начальников, большой любитель принять на грудь. Так вот, по его утверждению…»

– Умолкни, дед, – прервал Командора Тревельян, – умолкни и не беспокой меня. Я должен подумать.