Конструкторы

Изготовление рабочих чертежей машины (к тому же чужой, созданной на другом заводе) — работа, не представляющая большого интереса. Впрочем, Николай Леонидович не считал тридцатьчетвёрку чужой машиной может быть, потому, что её главным конструктором был Кошкин — человек, которого он ценил и глубоко уважал. В Кошкине он, как и в Малышеве, видел того самого, богато одарённого природой русского человека, у которого «всё при нём», а говоря словами Чехова, прекрасны и душа, и мысли. Безвременная смерть Михаила Ильича поразила и потрясла его. Он никогда не относился к Кошкину как к сопернику, но мысленно привык сравнивать КВ с Т-34, ещё с тех времён, когда на подмосковном полигоне обе машины одновременно предстали перед правительственной комиссией.

Поначалу в глубине души — и греха таить нечего — он отдавал предпочтение могучему КВ, который на линии Маннергейма сметал надолбы и ежи, подавлял дзоты и доты, оставаясь неуязвимым. Так было и в начале Великой Отечественной войны. Но когда у противника появились новые снаряды и длинноствольные пушки, пришлось произвести «переоценку ценностей». Оказалось, что Кошкин лучше увидел поле боя будущей войны. Не увлекаясь бронёй, он поставил на свою машину вооружение тяжёлого танка, сохранив высокую скорость и манёвренность. В сущности, КВ-1С — шаг к сближению тяжёлого танка с Т-34. «Не исключено, что в будущем средние и тяжёлые танки ещё больше сблизятся и даже сольются в один тип», — думал Духов.

И вот теперь, летом 1942 года, более трёхсот конструкторов и технологов под его руководством занимались подготовкой к выпуску на заводе Т-34. В этой работе принимала участие и группа опытных специалистов головного завода, выпускавшего Т-34, — Я. И. Баран, В. М. Дорошенко, Н. Ф. Мельников и другие.

Но Духов не был бы Духовым, если бы ограничился простым копированием серийно выпускавшегося образца. Он стал инициатором существенных улучшений в конструкции Т-34. А это было непросто ещё и потому, что каждое, даже незначительное изменение конструкции надлежало согласовывать с представителями военной приёмки и КБ головного завода.

Усовершенствования, внесённые тогда и позднее на ЧКЗ, говорили сами за себя. Среди нововведений была, например, командирская башенка — она улучшила обзорность из танка. Немецкий генерал Эрих Шнейдер, высоко отзываясь в своих воспоминаниях о боевых качествах тридцатьчетвёрки, между прочим, писал: «…И всё же новый русский танк имел один крупный недостаток: его экипаж имел плохой обзор, особенно сбоку и сзади… Эта слабость была вскоре обнаружена в бою и при осмотре подбитых танков Т-34 и быстро учтена в тактике наших танковых войск». Эти слова справедливы. Но только до введения командирской башенки по типу установленной на КВ-1С. Возможность быстрого её поворота, независимо от основной башни, позволяла командиру танка видеть всё происходящее на поле боя — и спереди, и сбоку, и сзади.

Пятискоростная коробка передач… Целый новый агрегат был принят безоговорочно, потому что он существенно улучшал тяговую характеристику танка, облегчал переключение передач. А воздухоочиститель? Двигатель — сердце машины, его надо беречь. На тридцатьчетвёрке же был довольно-таки примитивный воздухофильтр, и Духов настоял на установке «мультициклона», который гораздо лучше очищал от пыли поступающий в цилиндры воздух.

Казалось бы, что тут особенного? Ведь всё это — и командирская башенка, и новая коробка передач, и фильтры типа «мультициклон» — уже было внедрено на танке КВ-1С. Просто улучшения, найденные при модернизации своего танка, были внесены в конструкцию чужого. Но сколько для этого приходилось просить, доказывать, брать на себя ответственности… Духов не мог иначе. Не мог делить советские танки на свои и чужие. Думал прежде всего об интересах дела. И гордился тем, что внёс вклад в улучшение конструкции отлично зарекомендовавшей себя в боях тридцатьчетвёрки, так полюбившейся фронтовикам.

— Ну, Николай Леонидович, знал я, что ты кудесник. Но такого, признаться, не ожидал. Это похоже на фокус!

— Вот расчёты, Сергей Нестерович. Соединений станет больше, но прочность гусениц не снизится.

— Трюк, настоящий трюк, — сказал Махонин. — Но другого выхода у нас нет. Будем пробовать, проведём испытания.

Для возраставшего выпуска тридцатьчетвёрок остро не хватало массовой детали — траков гусениц. Дело дошло до того, что у сборочного цеха стояли десятки «необутых» танков — задерживалась отправка их на фронт. Траки изготовлялись путём литья. Процесс был трудоёмкий да и довольно капризный — случался брак. Возможности справиться с программой у литейщиков не было.

И вот Духов предложил изготовлять траки значительно более производительным способом — штамповкой. Ничего особенного в этом не было — траки для гусениц КВ штамповали на девятитонном молоте в кузнице. Но этот самый мощный на заводе молот — единственно пригодный для такой операции — был крайне перегружен, ибо на нём штамповали ещё и коленчатые валы для двигателей В-2.