Конституирование и природа индивидуализации

В ситуации неопределенности и сложности реальности ясно и непротиворечиво помыслить будущее становится невозможным и, следовательно, затруднительно сравнивать и взвешивать разные возможные траектории собственной жизни. Могут ли в таких условиях кристаллизоваться наши экзистенции, возможен ли экзистенциальный выбор? Можно ли выйти даже на более простые решения, например, выработать отношение к событиям современности? Рассмотрю в связи с этим вопросом, еще одну ситуацию – проблему выработки отношения к социальной справедливости в рамках политического дискурса.

Можно выделить две противостоящие концепции социальной справедливости. Одну можно условно назвать марксистской, а другую – конформистской. Маркс, следуя за социалистами, утверждает в «Капитале», что в капиталистическом обществе царит социальная несправедливость, поскольку капиталисты крадут у рабочих значительную часть создаваемой ими прибавочной стоимости. Хотя ради справедливости стоит отметить, что начало этого дискурса положил Платон. В «Законах» он с горечью замечает: «теперь нам предстоит сражаться с двумя противниками: бедностью и богатством. Богатство развратило душу человека роскошью, бедность их вскормила страданием и довела до бесстыдства»[66].

Маркс тоже порицает огромное богатство одних и сопутствующее ему обнищание других. Источником и того и другого он, вслед за социалистами, считал капитализм, частную собственность и кражу части чужого труда, формально принадлежащего капиталисту, но по праву справедливости – только рабочему[67].

Когда жил Маркс! – но созданный им политический дискурс жив и процветает. Вот известный журналист, писатель и комментатор «Эхо Москвы» Юлия Латынина, которую я, кстати, очень уважаю за политическую смелость, мышление и бескомпромиссность. В своих передачах на «Эхе» Латынина постоянно говорит о некомпетентности, корыстности и неэффективности нашей власти и управления. А одно из выступлений Латыниной было прямо посвящено социальной несправедливости. Приведу его окончание.

«Посмотрите, что у нас получается? 5–6 миллионов человек с корочками или с погонами. Вместе с членами их семей это уже 10 % избирателей, по сути говоря, это российский средний класс. Одновременно опорой власти являются широкие слои людей, лишенные под благовидным предлогом самостоятельных источников дохода, поставленные на государственное довольствие. 40 миллионов пенсионеров, 10 миллионов настоящих люмпенов, 2,5 миллиона врачей и учителей. То есть получается, что самостоятельных работников в России меньше половины избирателей, да и самостоятельные работники сильно зависят от государства. Потому что идеал государства таков: наверху госпаразит с корочкой, внизу госзависимый, и совсем внизу гастарбайтеры-рабы. Ну, и за кого они проголосуют? Другими словами, без радикального сокращения ментов и чиновников, без пересмотра их полномочий, без радикального пересмотра налоговых моделей, без перестройки образования, медицинского и пенсионного обеспечения любой новый глава государства станет вторым Путиным»[68].

Теперь вторая концепция социальной справедливости, которую я назвал комформистской. Вернемся еще раз к рассуждениям Маркса. Да, конечно, капиталисты поступают жестоко, эксплуатируя рабочих, выжимая из них все соки, и в «Капитале» много страниц посвящено показу этого. Тем не менее, Маркс вынужден признать, что с точки зрения рыночных отношений, которые лежали в основании капитализма, они не нарушают законы, остаются, как сегодня говорят, в правовом поле. Другими словами, Маркс вроде бы не путает свое личное понимание социальной справедливости и социальное, капиталистическое. С точки зрения капиталистического общества, невидимая рука рынка, право, парламент и само общество рано или поздно должны привести к норме и взаимному благу взаимоотношения богатых и бедных, капиталистов и рабочих.