Констебль с третьего участка

— Берите-берите, или я категорически обижусь! — безапелляционно заявил тот.

— Даже не знаю как Вас и благодарить, сэр. — я с благоговением принял контрамарки.

— И не думайте даже — это я у вас кругом в долгах! Впрочем… Знаете, а вы не видали случаем, это не мистер Колвилл сегодня заезжал в Третий участок на локомобиле с сиреной? Просто мы тут поспорили с одним коллегой по этому поводу…

— Именно он. — кивнул я. — Привез срочный билль ойряхтаса мистеру Канингхему.

— Да вы что? — изумленно всплеснул рукам репортер. — Прямо с заседания? Я слышал, что сегодня заседали обе Дойле по инициативе эрла Фартингдейла, все гадал, к войне это с Англией, или к отправке эскадры на помощь конфедератам, а это полицейский вопрос так высоко ушел. Вот чудно! Но какое же он имеет отноше… Помилуй Бог! Да неужто это связано с гибелью матери Лукреции?

— Более чем. — сущей бы я был свиньей, если бы не рассказал мистеру Адвокату после такого презента то, что завтра и так станет общеизвестно — пусть он первым напечатает, да прославится. Ну, не вдаваясь в подробности рассказать, разумеется — тайна следствия все же. — Полиции удалось разыскать лишившего ее жизни злодея. Он, кстати, известен в читающих Вас кругах, хотя я не вправе сообщить подробностей и, тем более, имя.

— Потрясающе! — журналист простодушно хлопал глазами. — Молю Вас, продолжайте, еще хоть что-то, или же я умру от любопытства.

— Преступник, под видом иностранного шпиона, внедрился садовником в резиденцию тышаха. Думаю — злоумышлял. — понизив голос сообщил я своему собеседнику новость. — Однако силами Третьего участка злодей был раскрыт, и ойряхтас собирался, дабы дать нам разрешение на его арест. За пределы Арас ан Тышах убийца не выходил, а внутрь уже нам нельзя — тышах для полиции лицо неприкосновенное, и дом где он живет, соответственно, тоже.

— И этот билль…

— Привез мистер Коллвил на локомобиле. А потом мы отправились арестовывать обвиняемого.

— И?.. — выдохнул мистер Адвокат.

— Арестовали. — внушительно произнес я. — Иначе и быть не могло. Мерзавец, правда, оказал сопротивление.

Я чуть склонился к газетчику, и вновь понизил голос:

— Имеются пострадавшие.

— До смерти? — ужаснулся мой бывший задержанный.

— Слава Святой Урсуле — нет. — поспешил успокоить его я. — Однако одного взялся лечить только личный врач тышаха. Он же, я понимаю, светило?

— Профессор медицины и доктор прикладной волшбы. — ошарашенно пробормотал мой собеседник. — Читает лекции о зачаровании хирургических инструментов.

— Вот! — с чувством произнес я. — Раненого-то в его операционную пара дюжих гвардейцев несла. Ну, вы понимаете.

— О, да!

— А вот большего я вам сказать, увы, не вправе. В одном могу заверить — следствие об убийстве практически завершено.

Мы тепло распрощались — у мистера Адвоката в глазах горели огни, прямо указывающие, что где-то поблизости летает его муза (это такой древнегреческий ангел женского пола с маленькой арфой — она играет, а творческий люд от этого сочиняет и лучше и быстрее. Мне мистер О`Хара рассказывал), а у меня все болело и койка манила как никогда. Лишь в конке я вспомнил, каким образом "Светский хроникер" подал прошлые мои, и нашего художника, откровения, да как потом это переврали прочие газеты, и внутренне приготовился к завтрашним крикам сержанта Сёкли "Где они взяли погибших при исполнении полисменов и целую банду?!!"

Вечером я не поленился сходить и купить свежий выпуск "Светского хроникера", удивив своим приобретением продававшего его ларечника донельзя. Что ж, я был практически прав. Статья на передовице называлась "Покушение на тышаха и смерть матери Лукреции раскрыты". Меня мистер Адвокат обозначил как "наш высокоинформированный конфидент в полицейском ведомстве Дубровлина".

Но до того я весь оставшийся день нежился на кровати, вставая лишь перекусить, да наковырять с ледника ледышек на новый глазной компресс, и при том умудрился почти дочитать книгу о увлекательных приключениях двух ученых в дебрях Амазонки и на вершинах Анд.

Эх, как знать, может и я, когда-нибудь побываю в местах не менее увлекательных?

Глава XIII

В которой у констебля Вилька спокойная и размеренная жизнь налаживаться начинает, но, увы, тут же и заканчивает.

Жизнь (и график дежурств) потихоньку возвращались в привычную колею. Шумиха с убийством матери Лукреции и обретением чудотворной иконы в прессе улеглись, полностью вытесненные кризисом в Прусско-Французских отношениях и развитием событий в Североамериканской войне, конфликтами между боливарскими республиками, увлеченно выясняющими, кому принадлежит очередная никому на самом деле не нужная сопка Великий Прыщ или как проходят границы по болоту Вонючие Хляби, а также очередным актом научной полемики о возможности реализации аэростата на ракетном движителе, прожект коего уже сколько лет тому как предложил российский инженер Третесский. Последнее сержант Сёкли, как и все кто дежурит по участку прочитывающий имеющуюся прессу, метко характеризовал как "аэросрач".