Скромный, маленький «пежо» со сломанным кондиционером — не слон. Раздвигать себе хоботом дорогу не способен. На окраине Джайпура полнотелый, измаявшийся от духоты водитель машины с трудом пробился из безумного потока на обочину, выбрался, обливаясь потом, наружу. Из правой дверцы появилась молодящаяся шатенка лет сорока в коротенькой обтягивающей маечке и в джинсах на бедрах, из-под которых торчали стринги. Оба принялись ошалело озираться вокруг.
Здесь, на обочине, кипела своя, диковинная жизнь. Если бы не гул автострады, можно было бы подумать, что путешественники попали в колониальную Индию времен восстания сипаев. Даже одежда та же, что на картинках в учебниках истории: сари на женщинах, белые штаны и цветастые рубахи на мужчинах. Вдоль дороги кучно стояли лотки с фруктами, орехами и пряностями. Меж ними втиснулась парикмахерская под открытым небом, — босоногий брадобрей с кисточкой сновал вокруг клиента, который, сидя на стуле, с важностью разглядывал свое отражение в воткнутом в землю зеркале. Чуть в глубине расположился палаточный городок из сшитых кусков разноцветной мешковины, натянутой на корявые, разной длины палки, отчего сами палатки выглядели перекошенными и горбатыми.
Меж палаток на лужайке спали люди, горели костры с булькающими закопченными котелками, у колонки стирали белье, ветер носил клочки бумаги, за которыми весело гонялась безнадзорная детвора. Позади палаток, перед длинным забором находился небольшой карьер, в котором работали женщины. Одни из них насыпали гальку в медные тазы, грузили тазы на голову другим, и те, плавно покачивая бедрами, переносили их к строящемуся дому.
Возле раскидистого дерева изможденный седобородый старик, широко расставив ножки-тростинки, в задумчивой сосредоточенности справлял малую нужду.
Впрочем, едва путешественники выбрались из авто, вся эта бурлящая жизнь замерла. Европейцы смотрели на туземцев, местные с уважительным изумлением разглядывали белых людей. Особенный интерес вызывала блондинка. Мочащийся старец при виде светлых волос в невольном восхищении распахнул беззубый рот, — не переставая, впрочем, пускать вялую струйку. Два мира встретились и удивились один другому.
Взгляды женщины и мужчины пересеклись. Губы ее сжались в узкую язвительную полоску:
— Что, Коля-Николаша? Экстремал хренов. Добился своего? Вот уж муженек достался, прости господи! Ведь предлагали взять гида. Так нет, тебе, видишь ли, захотелось погрузиться в самобытность. Погрузились по самое во! — она бесцеремонно ткнула в сторону испражняющегося старика. — И что теперь прикажешь делать? Как в этом бедламе найдем свой отель?
— А хрен его знает, — озадаченно отозвался полнотелый Коля. — По карте вроде получалось, что едем куда надо.
— По карте! — передразнила жена. — Какая в этом сраче может быть карта? Это тебе не Москва… Может, хоть по-английски кто понимает?.. Экскьюз ми! Уи вонт…
Наткнулась на непонимающие лица:
— Бесполезно! Даже этого не знают. Проклятая азиатчина!.. Ну, а вам чего? Денег, конечно!
Местная детвора — полуголые, оживленные чертенята с подкрашенными глазами, — сгрудились вокруг белых и принялись с ужимками теребить их за одежду. Меж прочими сверстниками застыла пятилетняя смуглянка с мелкими, под барашек, кудряшками, сияющая, будто уголек из костра. В отличии от приятелей, она не протягивала ладонь, а, казалось, внимательно вслушивалась в разговор путешественников, словно силясь вникнуть в смысл произносимых звуков.
— Правду, видно, говорят, что цыгане из Индии пошли, — сквозь зубы процедила женщина. — Один в один — попрошайки! Придется дать мелочь, — иначе не отстанут. Только постарайся, чтоб не дотрагиваться. А то еще заразу какую-нибудь подцепим.
Она неохотно выудила из сумочки несколько драхм и раздала тем, кто поближе. Поколебавшись, протянула последнюю монетку маленькой «кудряшке»:
— Наверняка из касты неприкасаемых. Гляди, какие рожи тупые.
Девчушка насупилась.
— Никакие мы не неприкасаемые и не тупые, — внезапно по-русски произнесла она. — Сами вы невдалые. Заблудились в двух соснах. И еще нас же обзывают.
Не поверив собственным ушам, женщина оглянулась на закаменевшего мужа.
— Отель-то как называется? — требовательно спросила смуглянка.
— «Индиана», — сглотнул прорезиненную слюну Коля.
— О! Я и говорю, — не туда забрёдали. Это далёко отсюда, — девочка озабоченно, явно подражая взрослым, поцокала язычком. — Дай десять рупий, скажу.
Не отрывая от нее ошарашенного взгляда, Коля полез в карман и протянул едва ли не первую попавшуюся бумажку.
Девочка с важностью приняла крупную банкноту, засунула поглубже за ворот платьица. В глазах ее появилось лукавство.
— Сейчас переедете мост, — она вытянула пальчик к дороге, и впрямь поднимавшейся вверх, — а сразу за ним — направо. Двести метров и — ваш отель.
Полагая, что ловко надула путешественников, и боясь расплаты за обман, она попыталась шмыгнуть за спины приятелей, но не сумела, — индийцы, пораженные тем, что их малышка ловко лопочет на каком-то неведомом языке, который хорошо понимают белые, сгрудились плотным кольцом.