Константин Великий

Несколько дней Константин пребывал в мрачном настроении. Ситуация требовала какого-то неординарного решения, а оно все не приходило. Шпионы между тем донесли Константину, что Максенций попросил верховного жреца Рима обратиться к Книге Пророчеств и узнать, на чьей стороне будет победа.

Эта Книга хранилась за семью печатями, и ее использовали лишь в исключительных случаях. Считалось, что содержащиеся в ней предсказания Сивиллы, жрицы Аполлона, — это окончательный приговор богов.

Книга Пророчеств языком Сивиллы предрекла смерть врагу Рима. Максенций решил, что враг Рима не кто иной, как Константин, и устроил в городе грандиозный пир. Верховный жрец многократно провозглашал приговор небес. Максенций позаботился, чтобы он стал известен и солдатам Константина.

Это известие нанесло большой вред армии, осаждающей Рим. Дух воинства был подавлен. Если уж сама Сивилла предсказала смерть врагу Рима, то какие тут могут быть сомнения? Константин сразу почувствовал перемену в настроении своих солдат. Передалось оно и ему. Константин еще больше помрачнел.

* * *

Как-то вечером император вызвал епископа Осия к себе в палатку и сказал:

— Перед походом я принес жертву римским богам, но, похоже, они не услыхали меня. Как я могу просить милости у вашего Бога?

Осий был весьма удивлен.

— Надо обратиться к Нему с открытым сердцем, — ответил он. — Наш Бог отвечает всем, кто искренне верит Ему.

Константин попросил Осия обучить его христианской молитве, а потом, взяв у священника распятие, надолго остался один…

День клонился к закату, солнце лишь изредка прорывалось сквозь темные тучи. И вдруг в лагере поднялся шум. Солдаты показывали пальцами в небо и падали ниц, громко крича: «Знамение Аполлона!»

Константин вышел из палатки и увидел на небе яркое свечение, хорошо заметное на фоне обрамляющих его туч.

Узор солнечных лучей, действительно, напоминал эмблему Аполлона. И если так, то это было предостережением тому, кто ведет наступление.

Но Константин заметил, что два основных снопа света перекрещиваются посредине и образуют символ, которому он только что — впервые в жизни — молился, стоя перед распятием.

Ночью он долго не мог заснуть, а потом ему приснился странный сон: пастух — с той картины на стене, что он видел десять лет назад на берегу Евфрата, в полуразрушенной церкви, — несет знамя, на котором четко начертан тот самый узор, что он сам и его солдаты видели сегодня на закате.

Это были две буквы: «X» и над ней, чуть поменьше, «Р», как бы растущая из перекрестия первой буквы.

Константин понял, что ему явлено божественное откровение. Пастух тихо, почти ласково произнес:

— Сим ты победишь.

* * *

Константин уже не спал и отчетливо слышал эти слова. Он немедленно послал за епископом Осием, и когда того, полусонного, привели, сказал:

— Я видел вашего Бога.

Сон священника как рукой сняло. Он попросил императора рассказать все в подробностях, а затем стал пояснять:

— «X» и «Р» — это тайный знак Иисуса Христа, образованный первыми греческими буквами его имени. Это символ победы над смертью, одержанной Христом.

— А знамя, с которым Он шел? — спросил Константин.

— Иди в сражение под этим знаменем, и ты победишь. Так я понял и Его явление, и Его слова, — ответил Осий.

— Если я, в самом деле, одержу над Максенцием победу, то я поверю в вашего Бога и Он станет моим, — сказал на прощанье Константин.

* * *

Еще не рассвело, когда он вызвал мастеров и приказал немедленно сделать знамя непривычно больших размеров. И крупно начертать на нем знак Христа: две перекрещенные буквы «X» и «Р». К вечеру ему принесли знамя. Оно было изготовлено из копья и роскошной ткани, неизвестно откуда добытой. На ней драгоценными камнями были вышиты две священные буквы.

Константин распорядился выставить знамя на видном месте, чтобы солдаты, глядя на этот знак, могли нацарапать его на своих щитах.

Утром следующего дня к палатке императора примчался гонец и доложил, что армия Максенция… покинула город и переправляется через Тибр по плавучим мостам.

— Предсказание пастуха уже начало сбываться, — сказал Константин Осию благоговейным шепотом. — Каким же еще чудом можно объяснить, что Максенций решился покинуть надежное укрытие да к тому же сделать такую откровенную глупость — отрезать себе рекой путь к отступлению? Я сам поведу армию в бой, и Его знамя будет передо мной.

Он не знал, что Максенций еще вчера и не думал совершать такого безумия — покидать неприступные стены Рима. Но в осажденном городе вспыхнул мятеж: его жители собирались огромными толпами и громко кричали Максенцию: «Трус! Трус!» И римский владыка испугался толпы.

* * *

Константин собрал своих высших начальников и пояснил план боевых действий: дождаться, когда противник переправится на этот берег, а затем прижать его к реке, разрушив на ней переправы.

В армии Константина было немало христиан, а уж они- то поняли символику нового знамени. Но важнее всего было то, что все воины воспряли духом. Знамя Константина реяло гордо и обещало победу.