Константин Леонтьев

После расставания в Салониках письма от Константина Николаевича были очень редкими. Мария Владимировна терзалась почти год, пока не получила наконец весточку из Константинополя. Потому и ее письмо получилось горестным, но холодным. Ей казалось, что она осталась совсем одна — отец и бабушка на кладбище, Константин Николаевич в Турции и забыл ее, а больше у Маши никого не было. Кудиновские заросшие аллеи, обветшавшие стены заставляли сжиматься сердце: Маша вспоминала время, когда имение звенело от молодых голосов, а Феодосия Петровна наводила вокруг порядок одним своим присутствием. На Машу навалилась тоска, с которой она не знала как справиться. Горничная, наблюдавшая за осунувшейся и постаревшей молодой барыней, сказала ей однажды:

— Уехали бы вы куда-нибудь погостить, что ли… А здесь вас стены съедят!

Мысль уехать запала в душу. Но куда? Спустя некоторое время пришел ответ от Леонтьева: он звал Машу к себе, на Халки. Подумав несколько дней, Маша отказалась: она не могла забыть годового молчания Константина Николаевича, к тому же понимала, что ее приезд подорвет и без того крайне непрочное финансовое положение дяди. Он писал, правда, что постарается найти Маше место учительницы русского языка где-нибудь в посольских кругах, но она понимала, что шансы на это ничтожны. В Кудинове же затворническая сельская жизнь почти не требовала денег. Промаявшись лето в одиночестве, на зиму Маша решила попроситься на житье к Раевским.

Большое семейство Раевских проживало в шести верстах от Кудинова — в Карманове. Хозяйка семейства была скупа и расчетлива, но ее дочери (их было шесть) искренне привязались к Маше. Особенно близка она стала со старшей, 25-летней Людмилой, бывшей всего на год с небольшим моложе ее. Раевские не были богаты, девушки подрабатывали шитьем, «умных» разговоров в доме не велось, быт мало отличался от быта зажиточных крестьян, но простая и размеренная жизнь в этом доме пошла Маше на пользу. Она вспоминала позднее: «Жили мы очень тихой, деревенской жизнью… Чтение и рукоделие были нашими занятиями… были прогулки и катанье на розвальнях и песни хором… ходили мы и по избам в гости к разным кумушкам „барышень“, которые необыкновенно сжились со своими крестьянами» [493]. В этой многолюдной семье ей стало гораздо легче, а к Людмиле она и вовсе привязалась всем сердцем.

Эта история Маши легла в основу сюжета одной из редакций леонтьевского романа «Подруги». Героиня романа Соня после смерти отца находит утешение в дружбе с одной из дочерей соседа по имению, Зинаидой. Ей даже кажется, что былая любовь к Матвееву оставила ее сердце, но она не верит себе до конца… «А если бы теперь, сейчас — он бы взошел; или прислал бы из Куреева (прообраз Кудинова. — О. В.)весть, что он только что вернулся в родной дом; или даже ответил на… письмо, что, понимая ее горе, он бросит все и поспешит приехать… Ну разве бы она не обрадовалась… Ведь если с каждым днем все больше и больше угасает ее прежняя страсть к нему, то разве все кончено? — рассуждает про себя Соня. — Ведь сначала, до внезапного разгара этой страсти… было же долголетнее идеальное обожание?.. Была же дружба, полная поэзии… Тогда была весна, потом настало краткое, очень краткое лето, и благоуханное и бурное… ну а теперь будет, если он приедет, тихая, теплая и светлая осень, с немного грустным оттенком…» [494]Леонтьев (как и Матвеев в романе), отвечая на Машино письмо о смерти отца, не написал, что приедет, напротив, осторожно дал понять, что жизнь на Халках ему нравится и лучшей жизни он для себя не желает…

Однако кудиновские дела потребовали вмешательства Леонтьева. По завещанию Феодосии Петровны, новые владельцы Кудинова должны были выдать двум его братьям, Александру и Борису, «отступные» — по три тысячи рублей. Опустившийся и пьющий Александр стал требовать от племянницы причитающихся ему денег, а вскоре она получила письмо о деньгах и от Бориса. Дядья угрожали ей судебным разбирательством. Гордой Маше пришлось просить помощи у Леонтьева в разрешении семейных неурядиц.

Таковы были причины, по которым весной 1874 года Леонтьев покинул столь любимый им Восток. Денег у него не было даже на дорогу. Он попросил в посольстве за год вперед свою пенсию: часть взял себе на проезд, большую же часть оставил Лизе. Жену Константин Николаевич решил с собой не брать — надеялся вернуться, не подозревая, что покидает Константинополь навсегда. (Впрочем, это не совсем так. Он вернется в Константинополь-Царьград-Стамбул через много лет после своей земной кончины: в 2006 году на здании российского генерального консульства в Стамбуле будет установлена мемориальная доска, посвященная дипломату, монаху и мыслителю Константину Николаевичу Леонтьеву.)

В сопровождении Георгия, своего преданного слуги-грека, Леонтьев отправился в Россию.

Глава 10 ВОЗВРАЩЕНИЕ В КУДИНОВО

Богу было неугодно, чтобы сочинения мои имели успех.

Константин Леонтьев