Константин Коровин вспоминает…

Я не мог слушать эти рассказы без смеха.

- Зачем же это ему нужно?

Теляковский отвечал, тоже смеясь:

- А как же! Для устрашения репортеров…

Через некоторое время Теляковский вновь мне сказал:

- Шаляпин-то ваш опять контракт потерял. Жена его положила в шкаф, а шкаф переменил мебельщик. Все ищет, пока поет без контракта. Чтоб удовлетворить его требования, пришлось повысить цены на его спектакли. Что делать? Великий артист… Я лично рассказал государю о Шаляпине, контрактах, декадентах. Государь смеялся и сказал, что ему все только и говорят, что о декадентах в императорском театре.

Вскоре, по уходе Волконского, Теляковский был назначен директором императорских театров в Петербурге. Императорские театры - опера и балет - делали с тех пор полные сборы, и казенные субсидии театрам уменьшились благодаря этому более чем вдвое.

Газеты долго еще продолжали писать о декадентстве. И вдруг - тон изменился. Про меня начали писать: «Наш маститый», «превзошел себя». Уже привыкнув к ругани, я даже испугался: не постарел ли я?…

Шаляпин был в полном расцвете сил и своей славы.

Спектакль в честь Лубе[304]

В Петербург приехал президент Французской республики Лубе.

Весной в Китайском театре в Царском Селе, был назначен парадный спектакль. Я делал декорации для акта «Фонтаны» из балета «Конек-Горбунок», оперы «Фауст» - «Сад Маргариты», а также для сцены «Смерть Бориса», в которой участвовал Шаляпин[305].

Подошел вечер спектакля. Шаляпин одевался и гримировался Борисом. Режиссеры волновались, как бы не опоздал «…»

- Начинайте, начинайте, - говорил Шаляпин.

В это время в уборную к нему зашел великий князь Владимир Александрович.

Сев против гримировавшегося Шаляпина, он спросил его:

- Ну как? Что-нибудь новое учите?

- Некогда, ваше императорское высочество, - ответил Шаляпин. - Некогда.

- А что же?

- У меня француженка, ваше высочество, и какая! Что учить? Когда учить? Все равно все забудешь… Какая француженка! Вы поймете…

- А, а! - засмеялся басом великий князь. - Что же, все может быть. И давно это с вами случилось?

- На днях.

- Федор Иванович, - говорил оробелый режиссер, - увертюра кончается, ваш выход.

- Я слышу, - сказал Шаляпин и быстро поднялся.

Я вышел с ним на сцену. У выходной двери, сзади декораций боярской думы, режиссер, державший дверь, чтобы выпустить в нужный момент Шаляпина, следил по клавиру. Шаляпин, стоя около меня, разговаривал с балетной танцовщицей:

- Господи, если бы я не был женат… Вы так прекрасны! Но это все равно, моя дорогая…

Тут режиссер открыл дверь, и Шаляпин, мгновенно приняв облик обреченного царя, шагнул в дверь со словами:

- Чур, чур, дитя, не я твой лиходей… В голосе его зазвучала трагедия.

Я удивился его опыту и этой невероятной уверенности в себе. Он был поразителен «…» [306].

Скандал

После спектакля Лубе уехал. Все артисты были приглашены к ужину. Мы с Шаляпиным уехали в ресторан «Медведь». К нам присоединился основатель русского оркестра Андреев[307].

В зале ресторана к нам подошел какой-то человек высокого роста, поздоровался с Андреевым и обратился к Шаляпину:

- Я никак не могу достать билет на ваш спектакль. Вы теперь знаменитость, а я вас помню, когда вы еще ею не были. Дайте-ка мне два билета.

- Я же не ношу с собой билетов, - ответил Шаляпин. - Обратитесь в кассу театра.

- Не надо, - сказал пришедший.

И, обратившись к Андрееву, добавил:

- Загордился не в меру! Забыл, как в Казани пятерку у меня выклянчил.

Шаляпин побледнел. Я схватил его за руку и сказал:

- Он же пьян.

Но Шаляпин, вскочив, как тигр, сразу перевернул обидчика в воздухе.

Все, сидевшие кругом, бросились на Шаляпина, повисли на нем… Но он в одно мгновение всех раскидал и вышел в раздевальню: «Едем!» Он весь трясся…

И мы уехали на Стрелку.

- Вот видишь, - сказал Шаляпин, - я нигде не могу бывать. Ни в ресторане, нигде. Вечные скандалы.

Протянув руку, он налил себе вина.

- Смотри, - сказал я, - что это, рука у тебя в крови?

- Да, - ответил он, - что-то этот палец не двигается, распух что-то. Должно быть, я ему здорово дал.

И спросил у Андреева:

- Кто он такой?

- Да ювелир один, я его знаю. Он парень хороший. Ты ведь это зря, Федя, он спьяну.

- Что такое - хороший? Какие же я могу ему дать билеты! Я же их в кармане не ношу. Вообще, у меня никаких билетов нет. Я оговорил в контракте, что буду сам распределять часть билетов публике, но контракт, понимаешь, Иола потеряла. А из-за этого черт знает что выходит… не верит ведь никто, что у меня билетов нет. Будто я дать не хочу. Придется кассу сделать у меня в доме.

- Ерунда, - говорю я. - Что же, у твоих ворот будет всю ночь стоять народ в очереди?

- Ну, так тогда пускай мне дадут полицию, я буду разгонять. Я же говорю, что в этой стране жить нельзя.

Шаляпин опять расстроился.

В это время метрдотель на серебряном подносе подал Шаляпину и нам бокалы с шампанским. Там же лежала карточка. Метрдотель показал на дальний стол.

- Это оттуда вам приказали подать.

Шаляпин взял бокал и стал пристально смотреть на сидевших за дальним столом. Там зааплодировали, и весь зал подхватил.

Аплодируя, кричали:

- Спойте, Шаляпин, спойте.