Константин. Балтийский ястреб

— Ваше императорское высочество. Я не родился здесь, но давно живу и хотел бы быть полезен…

— В этом у меня нет никаких сомнений, иначе этот разговор просто не состоялся. Это понятно?

— Да!

— Отлично. У нас тут где-нибудь есть чертеж мины?

— Нет, но я могу набросать.

— Давайте лучше я. Итак, Борис Семенович. У меня была возможность рассмотреть проект и сделать кое-какие выводы. Во-первых, в ней недостаточно взрывчатки.

— Тридцать пять фунтов мало⁈

— Увы. Нужно проломить борт линейного корабля или фрегата, так что бы тот без проволочек отправился на дно. Сколько у них толщина?

— Не менее двух футов!

— То есть, сантиметров шестьдесят. Согласитесь, четырнадцать килограммов пороха маловато.

— А почему ваше высочество предпочитает французские меры?

— Если вам удобнее, можно вернуться к привычным пудам и фунтам. Просто они везде разные.

— Понимаю. И сколько вы полагаете достаточным?

— Черт его знает, если честно. Тут было бы неплохо устроить натурные испытания. Но полагаю, что минимум вдвое больше, чем сейчас. Но это еще не все.

— Слушаю вас.

— Корпус мины должен быть полностью герметичным. Боюсь, что предложенная конструкция из дерева и железа не может это гарантировать.

— И что же делать?

— Пока не будет отработано производство из железа, а лучше стали, вероятнее всего придется использовать листовую медь.

— Это дорого.

— Война вообще дело не дешевое…

— Это так… но какой есть чертеж?

— Ах, да. Значит, смотрите…

Взяв в руки листок бумаги и карандаш, я быстро изобразил схему мины системы Герца. Сфероконический корпус, гальваноударные свинцовые колпаки, рым для минрепа. Все очень приблизительно, конечно, но…

— Что есть это? — широко распахнул глаза ученый.

— Взрыватели. Легко сминаемый свинцовый колпак, внутри которого сухозаряженная гальваническая батарея и ампула с электролитом. При ударе происходит немедленная реакция, ток поступает к платиновому запалу и воспламеняет детонатор.

— А это?

— Предохранитель. Из соли или сахара. Пока он не растворится, взрыв невозможен!

— Донерветтер! — перешел от волнения на родной язык Якоби. — Это есть гениально! Колоссаль!

— Мы можем сделать такие «адские машины»?

— Да. Может быть, всего лишь два препятствия…

— Какие же?

— Первое — это размеры. Два пуда пороха, а возможно больше, потребуют крупный корпус. Понадобятся новые устройства для постановки.

— Второе, так понимаю, это стоимость?

— Нет. То есть, да. Это имеет значение, но не только. Скажите, сколь мин нам нужно?

— На первый случай, не менее тысячи.

— Это две тысячи пудов пороха. Это примерно треть годового расхода балтийского флота. Не уверен, что на складах военно-морского ведомства найдется столько свободного. Он ведь необходим для пушек, ружей. Придется обращаться к запасам сухопутного ведомства. А это может занять время…

В голове вдруг всплыла непонятно где слышанная шутка о каком-то военачальнике. Дескать, пороху не нюхал, пороха не выдумал и не присылает порох в осажденный Севастополь. Кажется, как раз о предстоящей нам войне… [1]

— А что у нас вообще с производством взрывчатки? — повернулся я к Головнину.

— Точных цифр не назову, но по мирному времени хватает. Отчего еще в тридцатые годы даже были закрыты частные пороховые заводы. Общий же запас в империи, насколько помню, составляет порядка трехсот тысяч пудов. Так что думаю, опасения уважаемого академика не основательны.

— А откуда мы получаем сырье? Что там нужно, серу, селитру?

— Э… уголь точно свой имеется, как, впрочем, и селитра с серой, — задумался секретарь. — Другой вопрос, хватит ли этого в условиях большой войны?

— Александр Васильевич, голубчик, разузнай все хорошенько. А то может уже пора закупать по всей Европе, пока есть такая возможность.

— Слушаюсь.

Порох, черт бы его взял! Нет пока другой технологически доступной взрывчатки. Хотя…

— Господа, а нитроглицерин в России производят?

— Конечно! Есть небольшая фабрика в Охте… но нитроглицерин, равно как и гремучая ртуть, не годятся для мин. Слишком опасны…

— Да-да, я знаю. Но… будет вам взрывчатка!

[1] — Э то было сказано Меншиковым о военном министре князе Долгорукове В. А.

Глава 8

Поднимаясь по мраморным лестницам Зимнего дворца, я отчего-то принялся напевать «Смелее, товарищи, все по местам, последний парад наступает…». И сам себя оборвал. Что за пораженческий настрой! А ну, отставить! «Нас ждет огонь смертельный и все ж бессилен он, сомненья прочь…» Так-то гораздо лучше, а еще правильнее было бы «Это есть наш последний и решительный бой!» Так-то! Всех убью, один останусь! Бессмертный Костя Маклауд, блин…

А все отчего? Через двадцать минут начнется назначенное Николаем совещание. И если я позволю ему пойти по привычной колее, то на полгода вперед мы завязнем в бюрократической волоките и очковтирательстве вместо решительных действий, направленных на всеобъемлющую подготовку Крыма к обороне. Сдвинуть махину исторического детерминизма — это вам не фунт изюма! Но я хорошо подготовился, продумал возражения, заготовил цифры, аргументы и реальные планы. По крайней мере, мне так казалось.