Консервный нож

– Земля-один, «Шторм» управлению и погранслужбе Даль-разведки! Ввести в действие программу ВВУ[14] степени «Щит». Особому отряду комиссии по контактам немедленно прибыть в Сферу для развертывания ВНК.

Еще раз смена связи.

– Отрядам отдела безопасности и пограничникам закончить поиск на донных горизонтах станции, оцепить коридоры десятого горизонта, никого не выпускать за пределы горизонта. Группе «АА» прибыть ко мне. – Косачевский повернулся к Захарову. – Где Ефремов?

– Не знаю, – растерялся тот. – Был здесь. Виталий, не видел Ефремова?

– Вышел, – лаконично ответил второй заместитель Калашникова. – Найти?

– Будь добр…

– Подождите. – Косачевский перешел на связь с Землей. – Земля-один, я давал задание оперативному-три, ответ получен?

– Две минуты назад, – ответил дежурный управления. – Всего несколько слов: «Связь Сферы с Землей – в пределах служебных сообщений».

– Спасибо. – Косачевский сидел оглушенный несколько секунд, пропустил вопрос Захарова мимо ушей, посмотрел на него слепо. Потом мотнул головой, сбрасывая оцепенение. – Ну и дела! Знаешь, что это означает? Никто из Сферы не звонил ни мне, ни Ефремову, звонок был с Земли. Почему звонили мне – понятно, а почему Ефремову?

– Ему надо было попасть в Сферу. – Захаров понял все сразу, ослабил воротничок, вытер шею. – Все получилось естественно: вам нужен был представитель Совета для квалитета ответственности, и вы его получили в лице Ефремова, к тому же он представитель СЭКОНа. Но тогда Ефремов и есть главный эмиссар Чужих?

– Не главный, – покачал головой Косачевский. – Глубоко законспирированный разведчик – да, но не главный, ему невозможно было бы руководить разведгруппой в Сфере с Земли.

– Такие обвинения подлежат тщательной проверке, – обрел дар речи Рудаков. – Вы что, серьезно? Делать вывод только на основании звонка из Сферы…

– Не только. – Косачевский снова стал самим собой. – Ему не надо было обвинять Савву Калашникова, которого я знаю лучше, чем себя. Может быть, для вас этот довод не покажется весомым, но для меня он основной. Где Строминьш?

– Здесь, – шагнул в комнату начальник группы «АА». – Можем рискнуть и послать группу через «прыг-скок», по которому ушли Пинаев и Пересвет. Наверняка канал работает фиксированно, привязан в одной точке выхода где-нибудь на втором Дайсоне. Может быть, и к базе.

– Чуть позже. Ивар, надо срочно разыскивать Ефремова, он где-то близко, в пределах десяти верхних горизонтов.

– Ефремов? – с мягким удивлением переспросил Строминьш. – Мы встретили его в коридоре, упирающемся в комнату, где стоит тот самый проклятый «прыг-скок».

Косачевский откинулся на спинку кресла, обхватил скулы длинными пальцами, раздумывая несколько мгновений; глаза его похолодели, стали из карих совсем желтыми.

– Где группа ВНК?

– Выгружается, – тотчас отозвался Захаров. – Двенадцать человек и три капсулы оборудования.

– Ивар, быстро к метро, возьми одно отделение ВНК – четыре человека, у них автономные единицы, и мчись к «прыг-скоку», где ты видел Ефремова. Катапультируйтесь в скафандрах вслед за ним. Я думаю, он тоже ушел на базу Чужих через эту камеру метро. Там действуйте по обстоятельствам, попробуйте захватить Ефремова и найти Пересвета. В дальнейшем поступишь под командование начальника отделения.

– Принял, – сказал Строминьш.

В коридоре послышался нарастающий шум, и пост наполнился незнакомыми людьми в белых комбинезонах с красными стилизованными буквами ВНК на рукавах. На всех были нацеплены эмканы с наушниками компьютерной связи. Вперед выступил плотный широкоплечий мужчина с ежиком коротких седых волос.

– Начальник комиссии ВНК Ширяев. Группа готова к работе, мы уже полтора часа подключены к операционному компьютеру управления и в курсе всех проблем. – Седой обернулся к одному из прибывших. – Павел, поступаешь в распоряжение Строминьша.

Косачевский дал знак Ивару, и тот увел отделение ВНК за собой.

– Еще одно отделение пусть идет на спейсер «Печенег».

Ширяев дал распоряжение начальнику второй четверки.

– Остальные – на крейсер «Лидер». – Косачевский посмотрел на часы. – Через пять минут начнем перебазироваться туда все. Захар, ты первый.

И в этот момент словно холодный пронизывающий ветер ворвался в помещение, проник в тела людей и оставил зябкое ощущение неловкости, чужеродности, застрявшей в мозгу пыли.

Мгновением позже голоса наблюдателей выплеснулись из динамиков хором восклицаний:

– Наблюдаю новые световые эффекты у второго Дайсона!..

– Вижу свечение в форме снежинки…

– Появилось нестационарное поле пространственных искажений, возмущение гравиполя, в пике сто сорок гравитуд.

Косачевский и сам видел все, о чем докладывали наблюдатели. Передачи со спейсеров, стерегущих светящиеся облака, принимались ситуационными виомами, и в каждом расцветали яркие волокнистые объекты: не то «цветы», не то «снежинки» размером в сотни километров. Они не совпадали со светящимися облаками, застывшими каждое у своей цели – у Д-комплекса и Дайсона-2, но вспыхнули совсем рядом с ними.

– Что это? – спросил Захаров севшим голосом.

Никто ему не ответил.

Никита Пересвет