Кононов Варвар

После обеда, когда он дремал под действием таблетки и диетического рагу из овощей, дверь в палату отворилась, пропустив дежурную сестру в халатике и накрахмаленном чепчике. Вид у нее был слегка ошалелый – возможно, по причине жары и трудового энтузиазма.

– Больной Кононов! – вскричала она тоненьким голоском.

– Я! – отозвался Ким, приподнимаясь в постели.

– К вам посетитель. – Сестра критически оглядела Кима и добавила: – На вашем месте я бы умылась, причесалась и припудрила под глазом. Вид у вас какой-то встрепанный.

– Умоюсь, – пообещал Ким. – Но пудры у меня нету и причесаться никак – повязка мешает.

– Ну ладно, идите… герой… – На губах сестры заиграла улыбка.

– А куда?

– Куда, куда… В гостевой холл! Слева от входа в отделение, у лестницы, за фикусами!

Ким встал, плеснул на лицо воды, выбрался из палаты и зашагал извилистым больничным коридором. Седьмую городскую, нынче – имени Бориса и Глеба, строили лет двадцать назад по модерновому чешскому проекту. В середине здания был ствол в пятнадцать этажей, с лифтами, площадками и лестницей, а от ствола отходили пять корпусов, изогнутых латинским «Z». В корпусных этажах располагались отделения, по пять на каждом уровне, и двери относившихся к ним коридоров выходили на кольцевую площадку, к лифтам. Площадка эта у лестницы расширялась, образуя нишу, отгороженную шестью кадками с фикусами; там находились диванчик и два кресла красной искусственной кожи, журнальный столик без одной ноги и треснувшее зеркало. Это и был гостевой холл – место, где пациенты встречались с родными и близкими под сенью фикусов.

Но близких, не считая школьных да институтских друзей и коллег-писателей, у Кима Кононова не было, а из них никто не ведал о постигших его неприятностях. И потому, продвигаясь в сторону холла, он находился в состоянии задумчивости – гадал, кто же этот таинственный посетитель, молодожен Николай или милицейский чин, желавший побеседовать приватно. Например, о шестисотом «Мерседесе» цвета мокрого асфальта или о Генке-костоправе с Энгельса…

Ким просочился в узкий проход меж фикусными кадками, поднял глаза и застыл с раскрытым ртом. Чудное видение, поднявшись с кресла, двигалось ему навстречу – высокая девушка с гибким станом, с формами соблазнительными и в то же время девственно-строгими. Лицо ее пленяло: большие зеленые глаза, пунцовые губы, нежный атлас щек и водопад рыжих кудрей, струившихся по плечам. Правда, воздушный хитончик отсутствовал, но платье, заменявшее его, не скрывало стройных ног и в меру полных бедер, а что до живота, груди и лона, то Ким не сомневался, что и они прекрасны, словно у богини Иштар. Дайома, очаровательная фея! Ожившая Дайома стояла перед ним!

Она заговорила, и, еще не понимая смысла сказанного, а только слушая ее мелодичный решительный голосок, Ким понял, что погиб. Для этой красавицы он был готов на все! Решительно на все! Вырвать печень зловредному магу, потягаться силой с демоном и забодать «Мерседес» со всей бандитской шайкой! Даже написать поэму… Ким Кононов – трахнутый любовью Медный Всадник…

Вдруг до него дошло, что он стоит столбом, раскрывши рот и глядя на чудное видение, будто голодный пес на колбасу. Девушка, однако, не смутилась, а, твердо взяв его под локоток, направила к диванчику, впихнула на сиденье и села рядом. Запах от нее шел упоительный, будивший ассоциации с Парижем в пору цветения каштанов. Ноздри Кима затрепетали, глаза раскрылись шире, и не прошло и двух минут, как он возвратился к реальности.

– Вы – Ким Кононов, – промолвила девушка, – и живете на Президентском бульваре, в Озерках. Вас привезли сюда вчерашней ночью после… после прискорбного случая, известного и вам, и мне… – Она внезапно всплеснула руками. – Простите, я так волнуюсь! Мы с сестрой обзвонили все больницы, все приемные покои, даже морги! Я…

– Это вы меня простите, Дарья Романовна, – мягко проговорил Ким. – Я был невежлив. Я так на вас смотрел…

– Мне понравилось. – Рыжий локон скользнул по плечу Кима, заставив его вздрогнуть. – Во-первых, зовите меня Дашей, а во-вторых, смотрите себе на здоровье, пока не насмотритесь.

– Это случится нескоро, – признался Ким, жадно втягивая носом аромат ее духов. – Но все же хочу объясниться, Дарья Романовна… Даша… Я, понимаете, писатель и сочинил героиню, подобную вам… еще не видя вас, не зная… зеленоглазую, рыжекудрую… Я был потрясен!

– Писатель? – Ее ресницы вспорхнули, пронзая Кононову сердце. – Как интересно – писатель! И я – героиня вашего романа?

– В некотором смысле, – смущенно пробормотал Ким. – Так сказать, в литературном.

– Ну, хоть что-то перепало бедной женщине! – Она рассмеялась, сверкнув безупречными зубками, но тут же по ее лицу скользнула тень. – Мы… я вас искала, Ким, чтобы поблагодарить за спасение. Вы меня очень выручили, и вижу, что за это поплатились…