Конноры и Хранители

— Уже научила, — сказала Алиса. — И даже настроила меня на оба свои портала. Вчера ночью я без малейшей её помощи переместилась в Мышковар, а потом сама вернулась обратно.

— И ещё, — добавила Марика, — мы решили соорудить портал в спальне или кабинете Алисы. Правда, дело это хлопотное и займёт много времени.

Сэр Генри кивнул с одобрением:

— Хорошая мысль. Незаметно исчезнуть в жилых комнатах гораздо легче. Надо сказать, твои частые посещения старинной библиотеки кое-кого озадачивают. В отличие от времён Коннора МакКоя, нынче нет никакой нужды прятать портал в потайной комнате. Странный узор на стене теперь ни у кого не вызовет ассоциаций с дьяволопоклонничеством или чернокнижием. Его сочтут всего лишь причудой эксцентричного жильца — тем более, если речь идёт о такой эксцентричной особе, как наша милая Алиса. Среди всего того творческого беспорядка, который царит в её кабинете, портал останется незаметным.

Марика и Алиса рассмеялись. Глядя на их лучившиеся весельем прелестные юные лица, сэр Генри добродушно улыбался. На телевизионном экране «рейнджеры» с довольным видом похлопывали друг друга по плечу, покидая поле после финального свистка арбитра.

Следующий час Марика, Алиса и сэр Генри провели почти не разговаривая, в той непринуждённой, чисто семейной обстановке, когда каждый занят своим делом и не испытывает ни малейшей неловкости от молчания присутствующих. Такое бывает возможным лишь между очень близкими людьми, которые не нисколько тяготятся обществом друг друга, а наоборот — чувствуют себя свободно, раскованно и уютно.

Сэр Генри дремал в своём кресле, но время от времени раскрывал глаза и украдкой поглядывал то на Марику, то на Алису; при этом на его губах мелькала счастливая улыбка. До недавних пор он был очень одиноким человеком. Его жена умерла почти сорок лет назад, через год после их свадьбы; а во второй раз он так и не женился, ибо на свою радость и на свою беду повстречал женщину из иного мира, в которую влюбился без памяти и целых семнадцать лет жил редкими и короткими встречами с ней. А потом, когда она внезапно исчезла, оставив на полу возле портала наспех нацарапанную записку: «Прощай навсегда. Люблю. Целую», он жил воспоминаниями о своём горьком счастье и мучился неизвестностью.

День ото дня, год за годом сэр Генри часами просиживал в старинной фамильной библиотеке, надеясь на несбыточное, в ожидании чуда — и оно произошло! Однажды вечером, почти шесть лет назад, раздался столь долгожданный скрип ржавых петель, он опрометью бросился к зеркалу-двери, открыл... но увидел не Илону, а её дочь. Их дочь! Он сразу узнал Марику, хотя видел её лишь несколько раз, да и то ребёнком. С того самого дня его жизнь, прежде казавшаяся ему пустой и бесцельной, вновь обрела смысл.

А позже в жизни сэра Генри появилась Алиса — его внучка, пусть и не родная, двоюродная. Сэр Генри никогда не ладил со своей сестрой Элеонорой, а окончательно они рассорились при дележе наследства. Элеонора считала (кстати сказать, совершенно безосновательно), что брат обобрал её, и сумела внушить своему сыну Уильяму глубокую неприязнь к дяде. По счастью, Уильям не обладал столь сильным даром убеждения, и из бесед с ним о родственниках Алиса усвоила лишь то, что где-то на юге Шотландии живёт «мерзкий, скупой старикашка, которого покарал Бог», и рано или поздно его поместье станет собственностью семьи Монтгомери. Однако при первой же встрече с сэром Генри двадцатилетняя Алиса убедилась, что он вовсе не мерзкий и не скупой, а очень милый и душевный человек, и почти сразу привязалась к нему. Несмотря на сопротивление родни со стороны матери, она решила остаться в Шотландии — отчасти из-за дяди, отчасти из-за Марики, которая обнаружила у неё живой дар, — вот так нежданно-негаданно для себя, одинокий и несчастный в личной жизни сэр Генри на склоне лет стал счастливым отцом семейства...