Коннетабль (СИ)

[5] Паллиатив - не исчерпывающее, временное решение, полумера, закрывающее, как «плащ», саму проблему.

[6] В греческой мифологии ихор - кровь богов, отличная от крови смертных.

[7] Рота — в древнерусском процессе так называлась судебная присяга, клятва.

[8] Pro et Contra — «за и против»; это выражение означает, что приводятся доводы в защиту и в опровержение данного тезиса, в одобрение и порицание обсуждаемого факта.

[9] Вальмовая крыша — вид крыши с четырьмя скатами, причём торцовые скаты имеют треугольную форму (называются «вальмы») и простираются от конька до карниза. Два других ската трапецеидальной формы.

[10] Сагус (Sagus, лат.) – колдун.

[11] Лапидарно - предельно кратко, сжато, ясно.

Глава 7

Глава 7. Декабрь 1940

1. Габи

Лето и осень 1940 года прошли под лозунгом «Пятилетку в четыре года». Эту «речевку» Габи подхватила у Максима Суворина. Спасибо Эгрегору[1] России, она оказалась единственной в их компании, кто понял смысл этой фразы. В силу своего возраста ни Беро, ни Бья не были знакомы со знаменитым лозунгом и, как носители современного русского языка, понимали его дословно. Они просто не знали исторического контекста, в котором эта фраза обретала смысл, как не знали и подтекста, вкладываемого в эти слова поколением их бабушек и дедушек. Даже их родители, родившиеся еще при советской власти, вряд ли знали, откуда здесь ноги растут. Суворин знал и, услышав как-то этот лозунг из уст самой княгини де Обирне, долго смеялся, но так и не смог объяснить, «где здесь собака порылась» ни своей племяннице, ни ее друзьям. Но речь не об этом, а о том, что работать приходилось за троих, потому что дел было немерено и «еще немножко», чтобы совсем уж не заскучать.

В общем, Габи крутилась, как белка в колесе, не имея никакой возможности «остановиться и оглянуться», как предлагал один хороший поэт[2]. И между тем и этим, она лишь мельком отметила, что в клане Мишельер и герцогстве Перигор произошли серьезные кадровые перестановки. Состоялось три свадьбы, и целый ряд повышений по службе и рокировок между столицей и провинцией. А еще, - и как раз это она заметила, - Габи вышла из клана, передав командование объединенными силами Мишельер-Перигор новому коннетаблю - Бланш Мишельер баронессе де Бриенн, а сама взамен получила выморочные титулы фюрстины[3] де Обирне и графини Бергхайм. Оба титула, к слову сказать, были древними, чуть ли не с тринадцатого века, упоминались в Готском альманахе[4] и принадлежали по праву наследования и танам Мишельер, и герцогам Перигор с их отдаленной алеманнской родней. Однако в империи Франков редко кто называл Габи аутентичным титулом «фюрстина». Княгиня - так было куда понятней и удобней носителям высокого франка, так что все-таки княгиня Габриэлла де Обирне. «Свободная» от обязательств, молодая и красивая, озабоченная одними лишь отношениями, которых у нее теперь было, пожалуй, даже слишком много для одной отдельно взятой девушки. Она, разумеется, понимала, что скандализирует Высший Свет, но в этом, если подумать, было больше положительных моментов, чем отрицательных. Ну кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что такая великосветская шлюха, как Габриэлла Бывшая Мишельер, может готовить государственный переворот? Впрочем, она отнюдь не была бывшей, если знать подробности. Номен[5] Мишельер остался за ней, Габи им просто перестала пользоваться в публичном пространстве, чтобы максимально дистанцироваться от своего брата и его молодой жены, с которыми она, вроде бы, даже разругалась вхлам. Новая же Э Мишельер была просто военным вождем – исключительно в силу своей огромной магической силы, - и одновременно красивой девушкой, молодой и, надо полагать, наивной. С ее-то внешностью, в ее-то возрасте.

На самом деле Надежда Вербицкая оказалась для клана настоящим сокровищем. Очень сильная колдунья – тринадцатый ранг в стихии Огня и двенадцатый – в стихии Воздуха, - она демонстрировала поразительное хладнокровие в бою, циничную рассудочность во всех без исключения делах и потрясающие актерские способности. Имея чудовищно высокий IQ и интуицию, больше похожую на Дар предвидения, в глазах Общества она была всего лишь красивой и хорошо воспитанной аристократкой. Она никого не пугала, как в свое время напугала высшее общество Габи, и от нее никто не ожидал подвоха, и тем сильнее она могла удивить, возьмись она разить и крушить по-настоящему. А она это умела получше многих других. Ее «научила» Габи, передав все, что та могла принять, не являясь волчицей джа.