Коннетабль (СИ)

Шуберта, правда, в этом Мире не родилось и юнкеров отчего-то не было, но все остальное имело место быть. Акиньшина жила в империи франков уже почти три месяца, и, как ни странно, почти перестала отождествлять себя с собой прежней, даже оставаясь наедине с собой, то есть, мысленно. Иногда казалось, окликни ее сейчас кто-нибудь по имени, она и не поймет, пожалуй, к кому обращаются, потому что изо дня в день она была для всех окружающих Берунико де Габардан, иногда все-таки Вероника или Беро и даже, быть может, Веро, как называли ее некоторые из новых подруг, или насквозь официально - виконтесса де Габардан де Парлебоск. Она привыкла, и к ней привыкли, потому что, где Габриэлла Мишельер, там и Берунико де Габардан. Габи и Беро – кузины и подруги детства. Их объединяло, впрочем, не только родство и близкое знакомство. Вероника переняла стиль одежды и некоторые особенности поведения своей кузины. Выглядела она, правда, моложе Габи, хотя на самом деле была на год старше. Ну и типаж несколько иной. Не коса, а медового оттенка волосы до лопаток. Если попросту, можно ходить или с распущенными, или собранными в низкий хвост. Ну а для выхода можно было сделать из них великолепную прическу. Но Веронике нравился именно низкий хвост. Он ей шел и к тому же был более чем годен в постели: не лез в рот, когда не надо, и был удобен для хвата, если Трис имел ее сзади. А он это любил, хотя и не перебарщивал с эдаким самцовым доминаторством. Впрочем, в небольших количествах, - и без фанатизма, - мужское доминирование ей даже нравилось. Но только в сексе. В обыденной жизни все обстояло с точностью до наоборот. Став Берунико, Акиньшина вполне оценила свою силу, как магессы, свою красоту, которая, увы, не спасет мир, - хотя вполне может его погубить, - и свое место в пищевой цепочке. Она поняла, наконец, что желание обрести свободу исполнилось, и, перестав быть бесплатным приложением к дяде, она превратилась в птицу высокого полета. И, что уж там, из песни слов не выкинешь: то, что она спала не только с Габи, но и с ее братом, дало ей так много, что главное – унести. Правда, жена Триса герцогиня Перигор-Мишельер, невзлюбила ее именно по этой причине, - и это еще мягко сказано, что лишь невзлюбила, - но, к счастью или, напротив, к несчастью для самой герцогини, она ничего не могла с этим сделать. Ей, как законной супруге, оставалось лишь молчать и терпеть рядом с собой любовницу собственного мужа.Терпела. Терпел и капитан Гийом, ведь по факту Вероника спала с обоими старшими Мишельерами: братом и сестрой, что хоть и не афишировалось, но было известно всем, кому следует, и, разумеется, принималось в расчет. Практически титул: метресса Мишельеров. А это совсем немало. Однако случилось с Вероникой в те дни одно странное приключение, вознесшее ее в глазах общества еще выше. Хотя, казалось бы, куда уж выше-то?

А дело было так. Акиньшина как раз пообвыклась на новом месте и начала потихоньку расслабляться, греясь в лучах «чужой славы». Все у нее было хорошо. И любовь, и секс, - Трис оказался просто образцово-показательным любовником, к тому же, похоже, умудрился в нее втрескаться, - и дом, и гардероб, и даже друзья-приятели образовались. Валь и Морг Мишильер, и тот самый Гийом де Ламот-Уданкур, претендовавший на роль отца будущих бастардов клана Мишельер, и еще один небезынтересный «мужчинка» - некто Рудольф де лас Куэвас, - приятель ее работодательницы, любовницы и подруги. В общем, было с кем погулять, выпить и пустить пыль в глаза, чтобы никто из непосвященных не догадался, что на самом деле она сутками напролет рвет жилы, тренируя тело и Дар, чтобы превратиться в настоящую машину для убийства. И надо сказать, у нее это неплохо получалось. Но сейчас не об этом, а о том, что однажды она попала вместе с Габи в императорский дворец. С Эвой Сабинией она к этому времени была уже хорошо знакома, - встречались тут и там, - но в гостях у принцессы-наследницы ей бывать до сих пор не приходилось.