Конкурс убийц

— Гуров, доброго времени суток! Ты в порядке в этом диком городке? А то звоню, звоню, реакции на мои потуги чуть. Не могли же труды праведные уморить тебя насмерть. Поделись с другом, расскажи, что у вас там происходит?

— Да ничего особенного не происходит, Стас. Соскучился ты, что ли? Я видел прогноз, погоду на следующей неделе обещают замечательную, будут тебе шашлыки…

Как обстоят дела, он все-таки рассказал. Стас бы не спрашивал, если бы ему не было искренне интересно, не тот человек. К тому же его свежий взгляд на ситуацию часто оказывался полезен.

— Эх, друг мой. Много сил трачу сейчас, чтобы не говорить, что я был прав, но я был прав. Ты все же умудрился вырвать трудовой подвиг из крепкой черепной коробки отпуска. По твоему томному настроению делаю вывод, что, утомленный прогулками в лесу и хождениями по ресторанам, ты новостями культуры интересоваться так и не начал. Скажи спасибо, что у тебя есть я, способный собирать информацию в тезисы. Открывай пока поисковик и слушай. — Гуров подчинился. Еще толком не вернув себе способность соображать и зевая, раскрыл в темноте ноутбук, задал программе для поиска нужные слова. — Представления не имею, чем ты насолил капитану Мохову, но около шести часов допрос Полонского завершился. Личная охрана пробила ему дорогу сквозь толпу журналистов, и он уехал. Но к прессе вышел Мохов. И теперь они знают все. Под словом «все», Лев, я имею в виду, что капитан, светлая голова, прямо указал этим людям на связь Полонского и с первым трупом, и со вторым. Насчет первого прошелся по тому, что осталось от онейского наркодиспансера, но со вторым все гораздо интереснее. Мохов сказал, будто достойный доверия источник сообщил, что есть свидетель, прямо указывающий на то, что Полонский был последним, кто разговаривал с Сифоновым при жизни. Ты не поверишь, Лев. Мне позвонила Верочка. Оставить кумира в покое не требовала, но была очень недовольна. Похоже, она считает, что в охоте на ведьм виновен ты лично.

Гуров, округлив глаза, смотрел на то, как с экрана компьютера Мохов, с максимально самодовольным видом, стоя перед десятками камер и являясь официальным представителем власти, выдавал свои домыслы за истину в последней инстанции. Лев пытался понять, какую цель преследовало это выступление, и не мог. Ничего, кроме мести и личной неприязни, не могло подтолкнуть капитана к этому шагу. Он ничего не получал из-за открытия этой информации. Ничего не выигрывал. На месте, где журналистка с прической, похожей на прическу Марии, начала уточнять у Мохова, чем именно занимался в Онейске убитый Сифонов Андрей Викторович, Гуров выключил звук, а потом и закрыл крышку ноутбука.

— Понятно. А что за охота на ведьм, Стас?

— Все просто, сейчас и поймешь, и проснешься, Гуров. Местная шпана бьет настенные росписи. Нашли наконец скучающие бездари, как выпустить пар и скопившееся недовольство туристами. Полиция не успевает реагировать, уже десятки случаев. Но там и картин немало, если я правильно понял…

Стас продолжал говорить. Гуров подошел к окну. А в запутавшихся в ветвях деревьев огоньках редких соседских окон ему виделись инквизиторские костры.

Глава 13

Сутки тянулись, как в дурном сне. Прямой номер Аджея был временно недоступен, либо абонент находился вне зоны действия сети. Доверить же новость о фотографиях с «Баржи» месседжеру Гуров не захотел. Тема деликатная, о таких новостях следует сообщать лично. И не тогда, когда фестиваль, праздник искусства, дружбы и поддержки, задуманный когда-то и организованный Полонским лично, трещит по швам. Возможно, плохой рекламы и не бывает, но Гуров знал, что подобной славы Аджей точно не искал.

Он позвонил Виктору и узнал, что в городе почти тихо. Концерты и мастер-классы проходят по расписанию, стены и асфальт планомерно покрываются рисунками, карусели крутятся, а детские лица расписываются волонтерами радугами и тигриными полосками. На его участке, далеком от центра, и вовсе тишь, так что за уют и благопристойность во дворике Капитолины Сергеевны можно не опасаться. Опасаться можно будет начинать, когда с наступлением сумерек маргинальная прослойка городского сообщества, вооружившись фомками, ломами, баллончиками с черной краской, выйдет на тропу войны. И всем им очень повезет, если творцы и любители уличного искусства — тоже ребята идейные, с горячей кровью — не возьмут в руки бейсбольные биты и не встанут на защиту свободы творчества. А также во светлое имя Аджея Полонского. Потому что ангел не может быть убийцей. А трупы на улице появиться уже сегодня ночью вполне могут.