Конкурс убийц

«Вот бедолага, — подумал Гуров, глядя на то, как Толик отчаянно краснеет, и ни ночи, ни неестественно лежащим на бесцветном лице свету и теням этого не скрыть. Джинсы, застегнутая на все пуговицы рубашка и застиранная олимпийка на нем точно те же, в которых Гуров видел его днем у Максимовых. Он и правда не зашел домой, сразу же, как Аджей уехал, схватился за телефон и не выпустил его из рук до тех пор, пока не нашел тех, кто подбросит его до «Обетованного», куда везунчика Льва увез сам белокрылый небожитель. А счастливцу и дела нет. Он и лишним словом с Аджеем не перемолвился. — Интересно, если ли у него родственники? Судя по тому, как Толик поддерживал общение с Олегом, друзья у него есть едва ли.

Милованов продолжал говорить о том, как Аджей помогает всем и Олеже помог. Про то, что Аджей с самого детства был таким, и именно таким людям судьба шлет самые страшные испытания и еще, еще… Гуров понял, что благодаря стараниям Сизого нелюдимый Толик проникся к нему симпатией, и сам по себе этот разговор не кончится и в другое русло не повернет.

— Анатолий, а не познакомишь ли ты меня со своими друзьями? Вы ведь с кем-то встретиться сюда приехали, не просто ночью среди сосен погулять?

Эксперт ссутулился, закивал поспешно и мелко. Указал, протянув руку, в сторону, где располагалась их стоянка.

Гурова встретили тепло. Оказалось, что участники клуба «Новый день», несмотря на то что являлись коренными жителями Онейска, не отказали себе в удовольствии снять на территории «Обетованного» участок и разделить с приезжими радости встреч на природе. Настоящий огонь зажечь запрещали правила городка, но кто-то вдумчивый решил не терять атмосферу и установил в центре круга из семи палаток искусственный костер. Бутафорский очаг бросал желтые и оранжевые блики на лица сидящих вокруг людей. Услышав от Толика, что Гурова привез сам Полонский, ему выделили почетное место на раскладном стульчике со спинкой и предложили выпить. Гуров отказался. Потому что уже понял — в обществе поклонников Аджея слабостями вроде пристрастия к табаку или алкоголю хвастаться не принято. Те, кто имеет их — всеми силами и с поддержкой товарищей с ними борется. И никак иначе быть, безусловно, не может.

Однако у многих это вполне получалось. Очень скоро Гуров заметил, что заводилы компании, знатоки самых острых анекдотов и пикантных историй — нетрезвы. В алкоголе дело или в веществах, интереса выяснять не было никакого. Гуров лишь ощутил, что веселье вокруг ненастоящего костра во многом такое же поддельное, как и сам костер. Своим знакомством с Аджеем хвастаться он не хотел, да и не в тему было, однако Милованов скромно отсидеться в сторонке ему не позволил. Не утаил ничего, рассказал и о том, что с таким замечательным человеком, как Лев, его познакомили на работе. Требовалась помощь, и Толик, безусловно, помог. Потому что он помогает всем, и именно за это на службе его все уважают и ценят. Рассказ же о визите к Максимовым в его устах и вовсе превратился в эпическую сагу по спасению души лучшего друга из когтей неминуемой смерти. В битве этой на стороне зла выступали нищета, одиночество и героин, на стороне же добра Анатолий Милованов сражался с Аджеем Полонским едва ли не плечом к плечу. Слушали его внимательно, деликатно угощаясь газированной водой и чаем из большого термоса.

С первых слов Гуров понял, что повествование несколько отличается от событий, которые помнил он сам, но мешать Толику не стал. Хотя бы потому, что тот не врал. Просто рисовал события так, чтобы выставить себя в них в более выгодном свете. Мешать парню зарабатывать авторитет среди приятелей было незачем. Но вскоре стало неприятно от осознания того, что у костра, кроме Толика, понимал каждый — ни уважения, ни симпатии здесь он не получит. Зрелище было тоскливым. В запале фотограф даже выскочил на середину поляны к костру, принялся размахивать руками и пытаться дословно передать свою короткую беседу с Полонским один на один. Гуров отлично помнил, что именно от этого разговора Аджей и сбежал из квартиры на площадку. Более того, за сигарету и непринужденные несколько слов сказал им с Сизым «спасибо». Когда, не обращая ни малейшего внимания на явную скуку в рядах слушателей, страстный монолог перешел в рассказ о том, как Толик вместе с Аджеем рос в детском доме, Гуров ощутил острую потребность проверить, не зарядился ли еще его телефон. Он сделал движение подняться, но молодая женщина, сидевшая рядом, неожиданно наклонилась и зашептала ему в ухо:

— Расслабьтесь, Лев. Когда ребята в палатке закончат чинить колонку, мы дискотеку устроим, и этот цирк одинокого клоуна закончится. Оставайтесь, потанцуем.

Гуров покосился в сторону одной из палаток. Внутри и правда горел свет. По тканевым стенам двигались тени, из открытого клапана входа доносились обрывки эмоционального разговора, щедро сдобренного бранью. Лев ответил так же тихо, чтобы не отвлекать оратора:

— Спасибо, звучит заманчиво. Но почему же цирк? Вы считаете, Толик фантазирует?