Конкурс

Это состоялась премьера телесериала по сценарию Елены-Stylo, которая изрядно потрудилась, но вполне профессионально скомпоновала по синопсисам всех участников того форума с конкурса «Личный триллер каждого» целый сериал. Профессионально обработала и написала сценарий телесериала, пользуясь тем, что все участники один за другим стали исчезать с того странного форума. Все попытки Stylo связаться с участниками через сообщения в личку, чтобы утрясти вопросы по авторским правам, – не увенчались успехом. И, несмотря на повторные письма участникам, в ответ Stylo было только – «… а в ответ тишина». Кто были эти люди под разными никами, рассказавшие свои очень личные, потаенные истории, так и осталось для нее загадкой. Не удивительно! Ведь единственной в живых после конкурса «Триллер» осталась только Наташа. Но ей после ухудшения здоровья, а вскоре и кончины ее бабушки – было совсем не до того форума с конкурсом. И она там больше не появлялась.

Да и не любительница телесериалов была Наташа. А телевизор всегда по вечерам включен для того, чтобы заглушить гнетущую тишину опустевшего с кончиной бабушки дома.

Наташа достала из пакета покупку. Развернула упаковочные бумаги и достала красивую декоративную раму для большой фотографии, которую уже приготовила заранее. Она вставила ее в рамку. Это было фото ее бабушки. Наташа любила эту ее фотографию, на которой бабушка была очаровательно молода. Вернее – даже юна, в школьном платье с фартуком. Дореволюционная гимназистка пытливо всматривалась в недоступное ей будущее из своего времени. Наташа поставила обрамленное фото бабушки в опустевшее бабушкино кресло. Постояла молча. Вздохнула и ушла в другую комнату. Прошелестев и там упаковочной бумагой, возвратилась в нарядном праздничном платье. Достала бутылку шампанского и два бокала. Взяла кухонный нож и срезала верхушку пробки от шампанского, как это обычно делают в офисах, чтобы не повредить лампы. Налила немного шампанского в оба бокала. Один из них поставила на подоконник. А второй бокал взяла в руки. И, повернувшись лицом к опустевшему бабушкиному креслу, приподняв бокал, произнесла:

– Бабуль! Милая… фарфоровая моя… Ба! Бабушка! За нас! За Радзивиллов!

Но она не успела пригубить бокал, как раздались звуки отпирания входной двери. Она в ужасе замерла и от страха не могла даже крикнуть. Дверь открылась. И она увидела на пороге Витаса. И счастливый, и смущенный. В кармане торчал прекрасный букет роз, а пластиковый пакет, плотно набитый чем-то съестным, он прислонил к дверному косяку. Витас сам от изумления, что дверь неожиданно и для него открылась, буквально выкрикнул:

– Поразительно! За столько лет не сменили замки! А я попробовал, извини, так, шутки ради, вставил ключ, повернул… и дверь открылась! Это значит, как это по-русски: «Без мужика в доме»?!

– Ничего! Зато теперь с мужиком… в доме! – неожиданно для самой себя легко и спокойно ответила она. Витас, не отрывая от нее глаз, поднял с пола пластиковый пакет, достал из кармана дубленки букет и сделал шаг в комнату. Пакет вдруг порвался, и апельсины, ананас и бутылка хорошего шампанского – все потоком разлетелось по полу квартиры, что неожиданно рассмешило обоих. Витас попытался собрать, но тут и букет тоже рассыпался и упал разметанным цветочным веером на полу.

Витас, глубоко вздохнув, развел руками и произнес с той особой неподражаемой прибалтийской обстоятельностью:

– Наташа! Знаешь, просто я вернулся с войны! Здравствуй, любимая! – сказал Витас и, не отрывая взгляда от Натальи, привычно подойдя к буфету, открыл его и достал для себя фужер. Подошел к ней. Налил шампанское. Сначала долил Наталье, чтобы бокал был полон, потом и себе. И, чокаясь бокалами, оба одновременно произнесли:

– С Новым годом! С Рождеством!