Конфуций. Будда Шакьямуни

Но каким же образом можно было достигнуть этого состояния совершеннейшего покоя? Познанием четырех высоких истин, открытых Шакьямуни и лежавших в основании его учения, — истины страдания, истины происхождения страдания, истины уничтожения страдания и истины о пути, ведущем к уничтожению страдания.

В первых двух истинах он излагает теоретическую часть своего учения, а в двух последних — практическую: о необходимости избавления от страданий и о средствах к избавлению от них.

Сам Шакьямуни так излагает эти четыре истины: «Братья, мы блуждаем по печальному, пустынному пути перерождений только потому, что не знаем четырех истин спасения. Вот, братья, высокая истина страдания: рождение есть страдание, старость есть страдание, болезнь есть страдание, смерть есть страдание, разлука с людьми любимыми есть страдание, близость людей нелюбимых есть страдание, недостижимость желаний есть страдание (короче, все существование индивидуума есть страдание). Вот, братья, высокая истина о происхождении страдания: это — жажда бытия (танха), ведущая от перерождения к перерождению, это — влечение к удовлетворению чувственности, влечение к индивидуальному счастью. Вот, братья, высокая истина об уничтожении страдания — это совершенное уничтожение жажды бытия, уничтожение вожделений; их должно уничтожить, отрешиться от них, положить им предел. Вот, братья, высокая истина о пути, ведущем к уничтожению страдания: это — высокий восьмеричный путь, который называется истинной верой, истинной решимостью, истинным словом, истинным делом, истинной жизнью, истинным стремлением, истинными помыслами и истинным самопознанием».

Познанием этих истин можно достигнуть вечного покоя, мудрости, просвещения, нирваны, то есть такого душевного состояния, когда уничтожается всякая жажда бытия и исчезают все страсти, — состояния, которому ничто не соответствует в мире, оно выше всякой деятельности, в нем существо, отрешенное от всякого движения жизни, погружается в совершеннейший душевный покой, и, наоборот, неведение, незнание этих истин служит источником всех зол жизни.

Кроме познания этих четырех истин, люди для достижения нирваны должны были освободиться еще от «десяти цепей», приковывающих их к существованию: во-первых, от заблуждения, что «я», индивидуальность или душа неизменны; во-вторых, от сомнения в том, что существует путь к освобождению от перерождений; в-третьих, от убеждения в том, что разные религиозные обряды — молитвы, жертвы, почитание религий и прочие обряды и церемонии — ведут к спасению; в-четвертых, от чувственных страстей и желаний; в-пятых, от ненависти и недоброжелательства к своим близким; в-шестых, от любви к земной жизни; в-седьмых, от желания будущей жизни на небе; в-восьмых, от гордости; в-девятых, от высокомерия и, наконец, в-десятых, от неведения. Познавший четыре истины спасения и освободившийся от «десяти цепей», по учению Шакьямуни, мог достигнуть последней степени нравственного совершенства, совершенства Будды и вместе с тем нирваны. Низшие степени совершенства, присущие людям, не вполне познавшим истину, но освободившимся от десяти цепей и близко стоявшим к достижению совершенного познания, давали этим людям знания архатов (высшая степень) и анагаминов (низшая степень).

Но этого совершенства может достичь незначительная часть людей, а именно тех, которые решатся покинуть мирскую жизнь; большая же часть, преданная суетной мирской жизни, не в состоянии достичь совершенства, а может только, в зависимости от свершенного, улучшить или ухудшить свою будущую жизнь и, следовательно, приблизить или удалить блаженную минуту вечного успокоения в нирване; только в редких случаях и при особенно благоприятных условиях человек, ведя мирской образ жизни, мог достичь степени анагамина.

Здесь, как мы видим, Шакьямуни признает верование браминов в переселение душ и в соединенный с этим верованием закон воздаяния.

По легендам, во время своих созерцаний Шакьямуни часто видел целый ряд своих перерождений, а также и перерождений других существ. В своих беседах с учениками он часто упоминает о них. Он говорил: «В такое-то время я был там-то и там-то, говорил на таком-то месте, носил такое-то имя, принадлежал к таким-то фамилии и касте, жил столько-то лет так-то и так-то, то окруженный счастьем и богатством, то нищетой и бедствиями. После смерти я возвратился в мир в таком-то месте, у меня была такая-то судьба, наконец я увидел свет здесь и сделался учителем».

Трудно допустить, чтобы Шакьямуни нарочно выдумывал подобного рода рассказы, скорее они являлись результатом галлюцинаций, испытываемых им во время созерцаний, или же он прямо брал их из народных преданий и пользовался ими для выражения своих нравственных истин, сближая события давнего времени с происшествиями, которых он был очевидцем.

Вообще он придавал верованию в переселение душ и закону воздаяний только нравственное значение.

Последний был одним из основных принципов учения Шакьямуни, и он при всяком удобном случае говорил о нем.