Конфликт чести

Она неуверенно подошла к зеркалу и приложила к стеклу палец, чтобы проследить черты своего лица: тонкие брови, прямой нос, удивительные скулы, упрямый подбородок, пухлые губы – а вокруг них ореол спутанных иссиня-черных кудрей, оттененных с обеих сторон изящным изгибом платиновых колец, вдетых в уши.

– Присцилла Мендоса, – вслух сказала она.

На одной руке блестел данный на время аметист – и это было неправильно. Она не мастер-купец. Но она и не изгой.

Она заглянула в фиолетовые глубины, размышляя над этой новой идеей.

«Неясыть вернулась к Матери».

Это – истина.

И что означает эта истина через десять лет, через две дюжины миров – неужели смерть? Что значит эта истина здесь, в том месте, которое сердце Присциллы назвало домом, где ее окружают друзья, наполняет сила, которую она считала ушедшей?

Старый поверенный неизменно называл ее «леди Мендоса», обращаясь к ней с величайшим уважением. Лина не видела ничего необычного в том, что ее подруга владеет силой, ее удивляло только то, что ее никто не обучил правилам вежливости при ее применении. Шан…

Но о Шане было невозможно думать спокойно. Он определенно относится к ее способностям – и к своим собственным – как к чему-то естественному и приемлемому.

Она вспомнила его вопрос: «Но как же ты занимаешься любовью?» – и прижала ладонь к внезапно загоревшейся щеке. Не делай этого, Присцилла…

Прошлым вечером… Что из случившегося было галлюцинацией, а что – реальными действиями? Он пришел – у нее на пальце и сейчас оставалось свидетельство этого! Он привез ее домой. Что еще помимо этого было правдой?

Испытывая сильное беспокойство, она повернулась и ушла из освежителя.

В коридоре она в нерешительности остановилась. Ей пора было заступать на дежурство. Однако Вилт не говорил, что она отпущена из лазарета, а ее наряд не был рассчитан на то, чтобы выполнять в нем обязанности второго помощника.

– Привет, Присцилла. Ты не могла бы уделить мне несколько секунд?

Вопрос Шана прервал ее размышления.

– Сколько угодно секунд! – с радостью ответила она ему, одновременно пытаясь почувствовать его ауру.

Аура была приглушенной, хотя Присцилла и ощутила вспышку какого-то непонятного чувства, когда он приостановился и пристально посмотрел на нее.

– Ты здорова, Присцилла? Ответь мне правдиво, пожалуйста, без героического стоицизма.

– Здорова. – Она уловила его сомнение и бессознательно шагнула к нему с успокаивающей улыбкой. – Я немного потеряла в весе – сильные заклинания всегда так действуют. Вилт заставил меня съесть просто невероятное количество еды! Но я здорова. По правде говоря, я как раз готовилась выписаться отсюда и вернуться на вахту.

– На вахту? Присцилла… – Он замолчат и осмотрелся. – Ты была в этой комнате? Ты не возражаешь, если мы поговорим там? Я…

Что-то случилось. Присцилла усилила внимание, стараясь прочесть что-то по его ауре, но ощутила только диссонанс боли, горечи, гнева, отчаяния… Эта смесь была столь нехарактерна для Шана, что она не узнала бы его, если бы ее физические глаза были закрыты.

– Конечно.

Он посторонился, пропуская ее в палату первой, потом закрыл за ними дверь и опустился на единственный стул. Она неуверенно устроилась на кровати.

Наступившее молчание было неловким. Попытка прочесть его подсознание – хуже, чем просто бесполезной. Она стянула с большого пальца кольцо мастер-купца и протянула его Шану.

Он уставился на него – и его отчаяние стало сильнее. Потом, взяв кольцо, он зажал его двумя пальцами и стал поворачивать, рассматривая игру света в гранях.

– Ты уже решила, – спросил он хрипло, не отрывая взгляда от кольца, – куда мне тебя отвезти?

Она молча смотрела на него, и ее тело наполнилось леденящим холодом.

– А почему, – с трудом выдавила она, – вы должны куда-то меня отвозить?

– Я дал тебе слово, – сказал он аметисту. – Ты только сказала, что останешься, пока не… выздоровеешь, Присцилла.

Перебрав отрывочные, путаные воспоминания прошедшего дня, она вспомнила эти слова и облизнула пересохшие губы.

– Вы сказали, что… пришли отвезти меня домой.

– Разве? – Он по-прежнему отказывался встретиться с ней взглядом, продолжая смотреть на кольцо, которое держал в руке. – Тогда я так и сделаю, Присцилла. Но сначала ты должна сказать мне, где это. Дом.

– Шан!

Ее пронзила мучительная боль. Она не стала пытаться ее приглушить. В нем поднялась ответная волна тревоги – и он наконец поднял голову.

– Вы не хотите, чтобы я уезжала! – воскликнула она, уверенная в том, что это так. – Тогда почему…

– Мои желания не имеют значения, Присцилла! Важно, чего хочешь ты! Если существует место, где ты дома, где ты знаешь, что если с тобой что-то случится, то есть кто-то… кто угодно!.. кто поможет тебе, я тебя туда отвезу. Прослежу, чтобы ты была в безопасности… устроена…

Его голос, звучавший непривычно резко, сорвался. И темные ресницы сразу же опустились, скрыв от нее его глаза.

Он сделал вдох, потом – еще один. В водовороте его чувств разобраться было невозможно.