Конфетка

– Вас не видно. Жаль. Вы пораньше пришли? – странно было наблюдать на экране старика в подобном моему новомодном девайсе. Только без наушников, только штанга с черной мухой микрофона. Иннокентий Евгеньевич ждал, я был в замешательстве. – Вы наверное пришли отказаться?

– Нет! – выпалил я быстрее и громче чем следовало бы.

– Похвальная решительность. – он осклабился, продемонстрировав два ряда прекрасных белых зубов, столь неуместных на фоне его сизых губ. Да и самой улыбке был не место, если вспомнить причину этого разговора.

– А… – я замялся. Оказывается не так просто спросить: «как вы решили уйти из жизни?». Мне же, дураку, думалось, что только выйду на связь и Иннокентий Евгеньевич сразу предъявит мне шприц, полный яда, или сухо гремящий пластиковый пузырек со снотворным. Ничего такого не было и в помине: стол перед Иннокентием Евгеньевичем был девственно чист, позади, за стеклом на полках, виднелись аккуратные ряды книг с золотистыми корешками – больше ничего не видно.

– Вы хотите спросить меня: как?

Я кивнул, потом вспомнил, что он то меня не видит и торопливо сказал: «да».

– Алексей Григорьевич, я вас расстрою. – я напрягся. Сейчас было самое время заявить о аресте или еще о чем нелицеприятном. – Я решил еще пожить. О, о подарке не беспокойтесь – оставьте его себе.

– Ну тогда, – я привстал со стула, – я пойду.

– Подождите, подождите. – он откинулся на спинку кожаного кресла, сложил руки на впалой груди. – Вы бы хотели получать еще такие подарки? – я сел обратно, тупо кивнул, опять позабыв о отсутствии камеры. – Надо полагать вы сказали да? Правильное решение. – он подался вперед. – Условия подарков те же.

– Опять помогать вам? – спросил я тупо.

– Не совсем мне. Желающим. А их много.

– Даже так?

– Да, и даже не совсем так. Их тысячи! – он подался еще вперед, едва не распластавшись по столу и зашептал в самую камеру. – Десятки тысяч!