Конец веры. Религия, террор и будущее разума

Наш мир буквально охвачен пламенем дурных идей. В некоторых странах людей до сих пор казнят за воображаемые преступления — вроде богохульства — и здесь образование большинства детей сводится к умению читать вслух древние произведения из жанра религиозной фантастики. Есть страны, где женщина лишена почти всех свобод, кроме свободы воспроизводить потомство. И эти же самые страны стремятся как можно быстрее завладеть современным оружием. Если мы не сможем призвать развивающийся мир, а в частности мусульманские страны, стремиться к таким целям, которые совместимы с существованием глобальной цивилизации, всех нас ожидает крайне мрачное будущее.

Соревнование между нашими религиями — это игра с нулевой суммой. В нас все еще живет религиозное насилие, потому что наши религии по самой своей сути враждебно относятся одна к другой. Если они не кажутся таковыми, это объясняется лишь тем, что секулярные интересы сдерживают в них убийственную неадекватность вероучений. Нам пора признать, что священные тексты христиан, мусульман, иудеев и других верующих не содержат никаких оснований для веротерпимости и многообразия религий.

Если когда-либо наступит такая эпоха, когда религиозные войны станут чем-то невообразимым, как невообразимы для нас сегодня каннибализм или рабовладение, это будет значить, что мы отбросили догматы веры. Если на смену нашей межплеменной вражде придет более широкая нравственная идентичность, наши религиозные представления уже не будут ограждены от подлинного исследования и здравой критики. И тогда мы поймем, насколько опасно видеть знания там, где царит только благочестивая надежда. Там, где сила убеждений растет в обратной пропорции к их обоснованности, уже нет самой основы для сотрудничества между людьми. Когда мы можем обосновать наши представления, мы уже не нуждаемся в вере, когда же у нас нет таких обоснований, мы теряем связь и с внешним миром, и друг с другом. Люди, которые опираются на крепкие убеждения, лишенные доказательств, должны находиться на краю общества, а не заседать в правительстве. Мы можем относиться с уважением лишь к одной стороне веры любого человека — к его стремлению улучшить жизнь в этом мире, его представления об ином мире такого уважения не заслуживают.

Нет ничего священнее фактов. И потому ни один человек не должен получать преимущества в наших дебатах лишь потому, что он обманывает сам себя. Лакмусовая бумажка, определяющая разумность, очевидна: любой человек, желающий узнать устройство мира, с физической или духовной точек зрения, должен быть открыт к новым фактам. Люди обычно подчиняются этому принципу, если чувствуют, что этого с них требуют. Это станет проблемой для религии. Та самая рука, которая поддерживает веру, будет расшатывать ее основания.

Мы еще не способны четко определить, что означает быть человеком, потому что каждый аспект нашей культуры — и даже сама биология — остаются открытыми для новшеств и догадок. Мы не знаем, какими станем через тысячу лет — или чем мы станем на фоне смертоносной нелепости многих наших представлений, — но как бы мы ни изменились, одна вещь, вероятно, сохранится: пока нам доступны переживания, нас будет беспокоить вопрос счастья и страдания. И потому нам нужно постичь эти явления на уровне биохимии, поведения, этики, политики, экономики и духовности — и понять, чем одно отличается от другого. Мы еще далеки от окончательного их понимания, но достаточно много знаем, чтобы отбросить ложные объяснения. И на сегодняшний момент мы знаем достаточно, чтобы сказать: Бог Авраама не может сравниться с беспредельной вселенной и даже недостоин стоять рядом с человеком.

Мы не знаем, что нас ждет после смерти, но знаем, что мы умрем. И несомненно, мы можем жить нравственно — проявляя искреннюю заботу о счастье других чувствующих существ, — не претендуя на знание того, о чем мы явно ничего не знаем. Вспомните о том, что каждый человек, которого вы встретили, каждый прохожий, которого вы сегодня видели на улице, когда-нибудь умрет. Если человек живет достаточно долго, он обязательно теряет друзей и членов семьи. Каждый когда-нибудь потеряет все, что он любит в этом мире. Как же мы можем не желать другим людям добра, пока мы живы?

Мы привязаны друг к другу. Тот факт, что наши этические представления связаны с нашей биологией, не означает, что мы должны свести нравственные вопросы к биологическим. В итоге лишь мы сами судим о том, что есть добро, и сами судим о том, где содержится логика. Все наши диалоги с другими людьми еще не завершены. Нам не нужна идея о наградах и наказании за рамками этой жизни, чтобы оправдать наши нравственные убеждения или эффективно применять их на практике в этом мире. В качестве ангелов мы можем призвать на помощь лучшие стороны нашей природы: разум, честность и любовь. Демоны, которых мы должны опасаться, есть такие явления, что присущи каждому человеку: невежество, ненависть, жадность и вера, которую явно вложил в нас дьявол.