Конец Вавилона

Виетрикс любовался прекрасными лавками, торгующими яркими тканями, дорогими коврами, драгоценной мебелью. Он надолго остановился перед прилавком гончара с его глазурованными изделиями, потом ювелира, занимающегося чеканкой. И пообещал себе изучить — как только у него будет возможность! — эти процессы, интересующие его отца гораздо больше, чем его самого.

Богато была представлена торговля снедью. Кондитерские отличались особым количеством и изысканностью. Там предлагались марципаны в розовом сиропе, бетель, песочное печенье, засахаренные лилии. Лакомясь в кондитерских всеми этими сладостями, вавилонские богачи вели изысканные беседы. Их нарумяненные щеки, крашеные губы и мерзко отдающие нардовым маслом бороды здесь были более уместны, чем на поле боя, прославившем их нацию. И все же это были те самые люди, которые упивались убийствами, преступлениями и пытками. Эти любители розового ликера в другое время пьянели от крови. «Вот ведь странное смешение утонченности и дикости! — думал Виетрикс. — Я не жалею, что приехал из моей наивной Лютеции, чтобы увидеть совсем других людей!»

Дальше в мясной лавке были выставлены огромные куски сырого мяса: верблюжатина, конина, говядина, баранина, а также опаленные павлины, утки и куры. Еще дальше пекарь предлагал сколь угодно пресного или молочного хлеба. Возле зеленных лавок пахло мускатными дынями.

По набережным бродило множество торговцев вразнос. Каждый из них кричал по-своему. Этот предлагал лимонный уксус, разноцветные перцы или имбирь; тот — голубок или попугаев с Юга; а этот — по желанию: волшебную мазь или сеанс магии.

Еще Виетрикс видел большие базары, где торговали чем только можно: от сбруи кавказских скакунов до индийских и арабских благовоний, шафрана, янтаря и мирры.

Особенно привлекали торговые ряды, где можно было приобрести женские украшения. Жеманницы останавливали перед этими прилавками свои колесницы или фаэтоны. На лотках сверкали восхитительные сузские драгоценности, украшенные камнями золотые колье и подвески. Гуляки восхищались выставленными там статуэтками и безделушками для украшения домов: обнаженными кудрявыми богинями из слоновой кости, терракотовыми фаллосами и лазуритовыми жертвенными голубками с золотыми инкрустациями.

* * *

Сколько денег проходило здесь ежедневно! Большинство этих купцов и предпринимателей были иностранного происхождения. Они сумели обжиться в Вавилоне, однако их легко было отличить от местного населения. Среди них были белокожие северяне с бородами столь же пышными, как у чистокровных халдеев; крупные, дородные персы; финикийцы; египтяне; фригийцы из Малой Азии; греки; евреи-старьевщики с печальными глазами; торгующие арахисом арабы; недоверчивые эламиты; пришедшие с востока арии, тоже смуглые, но резко отличающиеся от других торговцев; и, наконец, маленькие желтолицые люди с редкой бородкой из отдаленных краев, где восходит всемогущее солнце. Виетрикс думал: «Здесь представлен весь мир!»

Молодой галл пообедал в одной из бесчисленных харчевен. Еда в Вавилоне была вкусной. Ежегодно берега Евфрата, воды которого то прибывали, то отступали, представляли просторы для скотоводства и земледелия. Здесь можно было в изобилии найти мясные и растительные блюда.

* * *

Заказав многочисленные предметы туалета, в которых он сильно нуждался, Виетрикс решительно направился в еврейский квартал, окрестности которого выходили к реке. Это был особенный квартал, поскольку, в принципе, пленники еще подлежали военному надзору. Как правило, если кто-либо из бывших владений Израиля или Иудеи желал выйти из города, ему не без труда добывался пропуск, так же как и для посещения родины. Однако Виетрикс заметил, что солдаты, призванные надзирать за пленниками, вели себя не слишком бдительно. Похоже, последователи Навуходоносора пренебрегали предписанными им суровыми правилами.

Виетрикс пошел к родным Нафтали, который дал ему рекомендательное письмо. Каково же было его изумление, когда там он встретил самого старика! Примкнув к большому каравану, среди верблюдов с печальными глазами Нафтали достиг Вавилона гораздо раньше него. Он немедленно предоставил себя в распоряжение чужеземца и с величайшими почестями познакомил его со своей родней.

Они обошли весь квартал и даже нанесли краткий визит Иеремии. Виетрикс был счастлив представиться ему. Они прошли мимо дома, где жил Даниил, самого величественного из всех.

— О да, этот-то сумел составить состояние, — только и сказал Нафтали. — Как-нибудь я вам подробно расскажу о его приключениях. Разумеется, он сослужил нам добрую службу, и его умиротворительство, возможно, разумно, но он и себя не забыл!

Тем временем смеркалось. К берегам Евфрата, закончив дневные дела, стекались обитатели еврейского квартала. Вечер был восхитительно свеж. Люди собирались группами. Одни оживленно беседовали, другие вот уже который раз слушали знаменитую жалобную песнь о рабстве, сочиненную больше шестидесяти лет назад:

«При реках Вавилона[38], там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе;

на вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.