Конец тьмы

Шайрес боялся, что женщину не успеют привезти вовремя, но все обошлось. Ее ввели через те маленькие задние двери нашего Дома смерти, которые предназначены для выноса трупов. По-моему, в толпе за перегородкой обсуждали достоинства этой сексуальной дамочки по фотографиям в газетах. Но, увидев наяву, все были чертовски разочарованы. Бабенка поправилась фунтов на двадцать, заплела волосы в косы и стала похожей на святошу. Она вошла, глядя под ноги, сразу за священником, ровным шагом, со сложенными перед собой руками. Губы ее что-то шептали. На ней было белое платье, похожее, клянусь, на платье для конфирмации, только попроще. Она даже не взглянула на трон, пока не взошла на ступеньку, и все время внимательно слушала священника. Перед тем как мы застегнули браслеты, она перекрестилась и стала читать молитву. Волосы у нее на затылке были чисто выбриты, поэтому электроды легли плотно. За секунду до того, как на нее надели капюшон, она, похоже, заметила зрителей за перегородкой и тихо сказала несколько слов. Мы с Бонго слышали их. Эдди, дружище, я не могу привести эти слова в письме, отправленном по американской почте.

Должен тебе сказать, с ней все прошло хорошо. Первого трупа было достаточно, чтобы публика утратила бравый вид. Когда женщину увозили на тележке, я посмотрел наверх. Некоторые уже достали бутылки, а кое-кто изготовился рвануть отсюда поскорее.

Следующим был Голден, тот самый костлявый парень, который так забавно говорил и причинил тебе тогда столько хлопот. У этого типа забрали очки, и он смотрел перед собой пустым дурацким взглядом. Он еле передвигал ноги, поэтому Марано и Сиду пришлось буквально волочь его костлявое тело. Еще до того, как его ввели в зал, он обмочился. Когда же этот соколик оказался перед троном, то сперва остановился как вкопанный, а потом пустил в ход руки. Поднялся такой шум, какого я еще не слышал. В его мощном лексиконе не осталось ни одного нормального английского слова. Вены на шее вздулись, и он только клекотал: «Го, го, го, го!», уставившись на трон. Марано и Сид подтащили его к ступенькам, приподняли, усадили и держали, пока мы не закрепили первые браслеты. Он все еще пытался брыкаться, но сил у него осталось немного. Пока надевали капюшон, он продолжал орать: «Го, го!» Этот номер программы тоже прошел хорошо, и ряды зрителей за перегородкой поредели так, что там стало совсем просторно.