Конец таежной банды

Ему казалось, что ледяные пальцы касаются его тела. От них не было спасения. Лед проникал внутрь. Все тело сотрясала крупная дрожь. Не помогали даже шкуры, которыми укрыл его шаман. Голова раскалывалась. С трудом открыв глаза, Алексей узрел виновницу своих несчастий. Девушка сидела на табуретке перед кроватью и копалась в непонятном свертке. Никаких следов от падения с лошади – царапин от веток, которые он видел в последний раз на лице девушки, не было и в помине. Они просто волшебным образом исчезли. Неужели она и впрямь неуязвимая? Алексей отбросил эту фантастическую мысль, решив считать все, что он видит, плодом воспаленного воображения.

– Очнулся? – поинтересовалась девушка из его бреда.

– Да, – подтвердил Алексей задумчиво, решая, стоит ли вообще разговаривать с порождениями бреда.

– Я тебе тут лекарства кое-какие принесла, что мы забрали в поезде, взяла всего понемногу, – сообщила она с обеспокоенным видом, – ты весь горишь.

Девушка коснулась его лба рукой, и ее глаза расширились:

– Очень высокая температура.

– Почему вы меня просто не убьете? – прохрипел Алексей, пытаясь плотнее закутаться в шкуры.

– Ну, может, за тебя можно будет что-нибудь получить, или будем держать тебя как заложника, – поджав губы, ответила она, – как вы делали… Если твои друзья не станут выполнять наших требований, мы тебя расстреляем.

– Можете прямо сейчас расстрелять, потому что они ничего выполнять не будут, – буркнул Алексей, покосившись на шприц, который она достала.

– Тут есть морфин, – сообщила она, пропустив мимо ушей его слова, – могу сделать обезболивающий укол.

– А что еще есть, кроме морфина? – спросил Алексей. Он решил заниматься решением проблем по мере поступления. Сейчас проблемой было его здоровье. Сначала нужно было победить инфекцию, а уж потом думать, как выбираться.

– Танисмут, – прочитала девушка на одной из склянок, – это вроде от живота. Когда живот болит. Патрикей пьет, ему помогает.

– Дай пару штук, – попросил Алексей, решив, что это ему не повредит.

– Вот еще таблетки, осарсол называются, – показала ему атаманша очередную склянку.

– Это не надо, – скривился Алексей, – ими сифилис лечат.

– Откуда ты знаешь? – с подозрением спросила девушка.

– Один знакомый как-то лечился, – небрежно ответил Алексей, – у меня такого, слава богу, никогда не было. – И, заметив недоверчивый взгляд девушки, сердито крикнул: – Говорю же – знакомый!

– Да я верю, – хихикнула она, читая название препарата на очередной склянке: – Пантопон.

– О, это уже лучше, – оживился Алексей, – давай три таблетки. Это сильное обезболивающее, лучше морфина. И дай чем-нибудь запить.

Девушка принесла ему кружку воды, отвязала одну руку и позволила принять лекарства. Еще в ее свертке обнаружился аспирин и хинин.

– Хинин не надо, а аспирин давай две таблетки, – попросил Алексей, с трудом поднимая руку с кружкой. Вода казалась ледяной. Проглотив все таблетки, он без сил повалился обратно на кровать.

Она вновь привязала ему руку, а затем принесла миску, присела и, набрав ложку, протянула ему:

– Поешь. Это поможет восстановить силы.

Алексей молча открыл рот, проглотил то, что ему сунули, и получил следующую порцию. Он не мог понять, что ест, но вкус становился с каждой секундой противнее. Третью ложку он не смог проглотить и с отвращением выплюнул:

– Что это за… Чем ты меня кормишь!

– Жир, вытопленный из внутренностей рыбы, смешанный с ягодами, – призналась она.

– А вы едите какую-нибудь человеческую еду? – вздохнул он тяжело.

– Человеческую еду, – криво улыбнулась девушка, – а ты знаешь, что в деревнях сейчас едят? Человеческой еды ему захотелось. Хлеб сейчас пекут на девяносто процентов из лебеды, мякины, бересты, гнилого картофеля, дикой конопли, просто травы и всякого дерьма в буквальном смысле слова. Во многих семьях едят крыс, собак, кошек, трупы павших животных. Из-за того, что есть нечего, детей убивают. Чувствую, скоро до людоедства дойдет, если вы так продолжать будете. Видел, как люди с голоду опухают? Знаешь, сколько уже по краю людей умерло от тифа, цинги, дизентерии? Люди просто сходят с ума, жрут перезимовавшие зерна пшеницы, картофель и дохнут. Думаешь от хорошей жизни люди бегут сюда в лес?

Алексей молчал. Сказать ему было нечего. Он и сам все прекрасно видел и знал, что дальше будет только хуже.

– Всех крестьян переморить решили, а кто работать будет на вас, не подумали, – ядовито поинтересовалась девушка, сверля его ненавидящим взглядом.

– Если бы я мог что-то сделать, я бы сделал, – буркнул Алексей, – сейчас просто ситуация такая…

– Какая такая? – зло перебила его собеседница. – Вы же ее и сделали, ситуацию-то… Ты начальник в ОГПУ и что, ты ничего не можешь?

– Меня самого сюда сослали потому, что я в Питере был неугоден, – произнес Алексей, оправдываясь, а потом со злостью подумал – чего это он должен оправдываться перед каждой бандиткой… Обойдется.

Между тем Алексей чувствовал, что боль и жар отступают. Это подействовали наркотики. Он мог трезво мыслить, и голова больше не болела.